Светлана Нилова - Безмятежность

Я часто потом размышляла: за что нам суждена такая судьба? За грехи родителей? Но их жизнь была передо мной, как на ладони. Они были чисты и невинны, как дети. Может быть, за грехи наших предков? Этого я не знала.

А ведь начиналось всё так сказочно...

Я родилась на островах Французской Полинезии. В свидетельстве о рождении записан остров Таити, без привязки к населенному пункту. Похоже, что я родилась где-то между береговой линией и потухшим вулканом.

Мой папа – француз. У него черные кудрявые волосы, смуглая кожа, изысканный профиль и белозубая улыбка. Его родной язык – французский, но ругается он исключительно по-испански. Когда я была ещё совсем маленькой, то думала, что «карамба» это большой страшный паук и папа зовет его на своих врагов.

Моя мама – ирландка. Самая настоящая: белокожая и медноволосая, а её глаза отражают изумрудные поля её родного острова.

Она родилась на этом острове и всю жизнь прожила на нем, узнавая о другой жизни только из книг, радио и рассказов взрослых. Самое большее, о чем она могла мечтать – поехать в Дублин. Но семья жила так бедно, что о путешествиях приходилось только мечтать. Гленна окончила школу, но колледж оказался несбыточной мечтой и остров сделался каменным ядром на её кандалах. Отец Гленны был рыбаком и вот однажды случилось то, чего боятся все женщины на свете: лодку с рыбаками разбило о скалы. Мать, Фланна Маллан, провела в беспамятстве три дня, а когда тела рыбаков нашли и развезли по домам – сама обмыла тело мужа и положила в гроб. Потом она попрощалась с Гленной и в ту же ночь тихо умерла во сне. Так, в 17 лет Гленна осталась одна, в крошечном домике, за который ещё не выплачен долг, без денег, родственников и жизненного опыта.

В тот год зима наступила рано, часто штормило и рыбаки, слонявшиеся без дела по острову, много пили и часто пытались навестить одинокую девушку. Первый раз Гленна так испугалась пьяной компании, что выпрыгнула из окна в одном платье, убежала на кладбище и замерзала там, пока хмельные рыбаки не разбрелась по домам. Второй раз Гленна подготовилась. Она плеснула на компанию бензина и пригрозила поджечь. «Полоумная она. Никакого с ней веселья» - решили протрезвевшие парни и вечерние визиты к дому Гленны Маллан прекратились.

И потянулись унылые зимние вечера. У Гленны были только книги, радио да рукоделие. Она честно пыталась заработать кружевом, но на острове это никому не было нужно, а перекупщики, торгующие в Дублине, забирали её кружева за гроши. Да и делали это скорее из жалости к девочке. Постоянной работы на острове не было. Оставалось или выходить замуж за какого-нибудь рыбака или уезжать с маленького острова на большой, в город, работать официанткой или горничной.

Много раз Гленну посещали мысли, что хорошо бы и ей упокоится на тихом кладбище возле родителей. Но каждый раз она отбрасывала эти мысли. Самоубийц не хоронят на освященной земле. А умереть от «неизлечимой болезни», как героини популярных романов, у Гленны не получалось: здоровьем Бог наградил девушку щедро. Даже после ночных «пряток» на кладбище она ни разу ни чихнула. Тогда в её голове, призрачным видением, поселился образ. Далекие берега, неизвестные города – весь мир открыт и ждет её.

«Летом я уеду отсюда навсегда» - говорила она себе, и сердце замирало в предчувствии счастья. «У меня будет новая, интересная жизнь. И я найду своё счастье!» - повторяла она себе, и это было словно молитва.

Гленна очень изменилась к весне. Она похудела, вытянулась, а глаза её сияли. За зиму она написала два десятка писем в морские агентства по найму персонала. Половина из них не ответили, из семи пришел вежливый отказ, а из трех – просьба прислать фото и копию школьного диплома.

«Я буду работать горничной или официанткой на каком-нибудь большом лайнере и наконец-то увижу мир!» - думала Гленна. Она никому не говорила о своей мечте, и это было правильно. Ей бы рассказали о плавучих борделях и прочих «работах», доступных хорошенькой девушке, не обремененной семьёй, образованием, связями и деньгами.

Все подружки мечтали лишь о том, как бы поскорее выскочить замуж и прилагали к этому все нехитрые уловки, какими пользовались ещё их прабабушки, в те времена, когда на острове звучала гаэльская речь. Но Гленне не нравились рыбаки, пропахшие рыбой и бренди. Поэтому на танцы она ходила, но «дружка» заводить не спешила.

И вот, отослав в агентства все необходимые бумаги, Гленна собрала свои вещи и в ожидании ответа ходила к родителям на кладбище. Она сидела на траве, рядом с могилами и представляла, что разговаривает с мамой и папой. И ветерок с моря, словно отец, треплет её волосы, а солнце, словно мама, горячо целует в макушку.