Гийом Мюссо - После...

— Привет, бельчонок. Все хорошо?

— Очень хорошо! — воскликнула она, разбежалась и прыгнула в постель.

Натан поймал ее на лету и прижал к себе:

— Где мама?

— Готовит блинчики. Будем завтракать втроем в постели!

Бонни не скрывала своего счастья — прыгала вверх, назад, через голову, превратив кровать родителей в трамплин. Натан прислушался — звуки классической музыки доносились с первого этажа, смешиваясь со звоном кастрюль и кухонной утвари: Мэллори всегда любила готовить под музыку. Встав перед зеркалом во весь рост, он внимательно рассмотрел себя, ребром ладони потер пробивающуюся щетину, будто не верил своим глазам. Без сомнения, это он собственной персоной. Вчера ему вдруг представилось, что он умрет ночью, а сейчас он ничего не чувствовал — ни жара, ни боли, — будто опасность, грозившая ранее, миновала. Как это объяснить?

Из кухни раздался голос Мэллори:

— Кто-нибудь мне поможет?

— Иду-у! — крикнула Бонни и спрыгнула с кровати на паркет.

Дочь, жена и он — наконец они вместе и нет никакой угрозы. Слишком хорошо, чересчур много счастья. Однако Натан смутно чувствовал — что-то не так… надо поговорить с женой.

— Я тебе нужен, дорогая? — предложил он свою помощь.

— Все в порядке, любимый, мы справимся, — отозвалась Мэллори.

Натан подошел к окну — посмотреть, как пробуждается Центральный парк; утренний туман уже полностью рассеялся. Бонни поднялась по лестнице с подносом, на котором высилась гора блинчиков. Поставила его на кровать, опустила палец в кленовый сироп и облизала его, сопровождая это действо своим знаменитым двойным подмигиванием.

— Ням-ням! — Погладила животик.

Натан услышал скрип ступенек за спиной и обернулся — сейчас он увидит, как войдет Мэллори. Сначала он не заметил ничего особенного: она стояла у окна, лучезарная, залитая солнечным светом, в руках поднос с кофе, фруктами и рогаликами. Но вот она прошла в глубь комнаты. Натан вздрогнул и почувствовал, что земля уходит из-под ног: ореол белого света остался над ее головой…

Натан на высокой скорости мчался в направлении Сохо, совершенно выведенный из равновесия, в плену самых невероятных мыслей. Он должен знать! Только у Гаррета есть ответы. Сегодня выходной, доктор, скорее всего, еще дома.

Ракетой он влетел на Хьюстон-стрит, оставил машину посреди дороги и побежал к дому Гудрича. Бросил беглый взгляд на адрес на почтовом ящике — и через ступеньку помчался на верхний этаж. Оказавшись у двери квартиры, громко постучал — никого. Яростно ударил кулаком в дверь — та задрожала. Услышав грохот, горбатая старушка, соседка, вышла на площадку.

— Это вы тут шумите? — спросила она слабым голосом.

— Доктор дома?

Она посмотрела на часы:

— В это время он гуляет с собакой.

— Вы знаете, где именно? — Натан пытался взять себя в руки.

— Не знаю, — пролепетала испуганная старушка, — но иногда он гуляет в… — конец фразы затерялся на лестнице, — в Бэттери-парке!

Натан сел в машину и нажал на газ, но движение в центре было плотное, и он ехал медленно, в потоке автомобилей. Проскочив на красный свет, повернул на Бродвей, — охваченный ужасом, ехал не разбирая дороги.

Бонни, радостно прыгающая на кровати, и лицо Мэллори в ореоле света — только они стояли перед глазами… В тот миг он подошел к жене и провел рукой по волосам, будто хотел прогнать этот проклятый ореол. Но свет не исчез… И он единственный видел его.

В районе Фултон-стрит Натан выскочил из машины, даже не заперев ее. Дальше пошел пешком и через несколько минут был на подступах к южной точке Манхэттена. Пересек аллеи, обсаженные со всех сторон деревьями, и вышел на дорожку, ведущую вдоль Гудзона. Стая чаек взмыла в небо. Он помчался по выступу вдоль реки. Людей здесь было не много: несколько человек совершали пробежку: какой-то старик воспользовался отсутствием паромов и расставил удочки вдоль причала. Несмотря на солнечную погоду, статуя Свободы, протягивающая факел к Стейтен-Айленду, была едва различима в тумане.

Наконец Натан заметил Гаррета: скрестив руки за спиной, тот спокойно выгуливал свирепого Куджо, который бежал впереди хозяина.

Натан закричал:

— Что все это значит?!

Гаррет обернулся — казалось, он не удивился, будто знал, что вся эта история закончится именно здесь и именно так.

— Думаю, вы прекрасно знаете, Натан.