Гийом Мюссо - После...

— Апчхи! Апчхи! — Эбби несколько раз чихнула.

У нее был насморк и ужасно болела голова. В довершение всего пошел мокрый снег, залепляя стекла очков. Какое невезение! Много раз она пробовала носить линзы, но так и не привыкла к ним. Эбби в сотый раз прокручивала в голове разговор с шефом — конечно, она не могла поверить в эту историю. Натан в тюрьме! Перед тем как его арестовали, он воспользовался правом на один звонок и позвонил на работу. Попросил Джордана, но того не было, а ответила Натану она, Эбби, и по телефону почувствовала — шеф в беде. У нее сжалось сердце, и она решила тут же ехать. Но не могла поверить, что он сбежал с места аварии и оставил ребенка на обочине дороги умирать…

А собственно, хорошо ли мы знаем даже самых близких людей? Возможно, Эбби идеализировала Натана; да, они отлично сработались, стали одной командой. Пусть у него репутация карьериста, циничного хищника, готового на любые сделки с совестью, но она-то знала его и как слабого, сомневающегося человека. Иногда в полдень, при хорошей погоде, они шли вдвоем в Брайан-парк, садились на скамью и ели бутерброды. В такие моменты Эбби находила в Натане что-то очень привлекательное, почти детское.

После его развода девушка надеялась, что станет ему ближе, но этого не случилось. Эбби чувствовала, как Натан привязан к бывшей жене, Мэллори. Несколько раз видела их вместе, когда еще работала в Сан-Диего: необычная пара — казалось, их связь нерушима.

Больница в Питсфилде, зал ожидания.

1 час 24 минуты

— Мистер и миссис Гринфилд?

Клер Джулиани с опасением пересекла зал ожидания: она всегда боялась подобных моментов. Родители мальчика ждали вестей вот уже несколько часов и теперь с нетерпением готовились встретить врача — ее, молодую практикантку. Глаза матери были полны слез, глаза отца горели гневом.

— Я доктор Джулиани, занималась Беном с момента его поступления к нам и…

— Боже мой, как он, доктор?! — перебила мать. — Можно нам его увидеть?

— У вашего сына множественные переломы, — продолжала Клер. — Нам удалось стабилизировать его состояние, но он получил черепную травму и, как следствие, сильное сотрясение мозга с образованием субдуральной гематомы.

— Субдуральной гематомы?..

— Это… это отек. Отек, который сжимает церебральную массу мозга. Мы делаем все возможное, чтобы не допустить увеличения внутричерепного давления, и я могу вас уверить…

— Что это все значит? — раздраженно спросил отец.

— Это значит, что мы не можем пока сказать, когда ваш сын выйдет из комы, — спокойно объяснила Клер. — Возможно, через несколько часов, может быть, и больше… Нужно ждать.

— Ждать чего? Чтобы узнать, очнется он или кончит свои дни как овощ…

Клер постаралась придать своему голосу убедительность:

— Нужно надеяться, — и положила руку на плечо отца.

Но тот резко отпрянул и несколько раз ударил кулаком по автомату с водой.

— Я убью его! Если Бен не очнется, я убью этого несчастного адвоката!

19 декабря

— И речи быть не может, чтобы ты взял мою вину на себя!

Джеффри Векслер сидел за столиком вместе с зятем в глубине зала придорожного ресторана; они заказали кофе. Висевшие на стене старые часы с эмблемой «Кока-колы» показывали десять утра. В ресторане было многолюдно — но местному радио сообщили об опасности возникновения гололеда в ближайшие часы. Громкие голоса дальнобойщиков практически перекрывали непрерывный шум транспорта.

Помощник шерифа Томми Дилюка освободил Натана полчаса назад. Ровно в полночь арестованный попросил у него разрешения сходить в туалет; этот не бог весть какой начальник не только не откликнулся на просьбу, но и оскорбил Натана. Потом подробно изложил, каким унижениям тот подвергнется со стороны заключенных тюрьмы, когда его упекут на двадцать лет.

Джеффри внес залог в размере пятидесяти тысяч долларов, пока Эбби улаживала юридические формальности. Натан испытывал лишь одно желание — убраться отсюда как можно скорее.

— До встречи! — ухмыльнулся помощник шерифа.

Натан с трудом удержался от ответа, поднял подбородок и выпрямился, хотя спину ужасно ломило после бессонной ночи, проведенной на деревянной скамье. Толкая стеклянную дверь — за ней свобода, — он увидел отражение своего лица: черты заострились, словно за одну ночь он постарел сразу на несколько лет.

Джеффри приехал за зятем с водителем; чисто выбритый, в элегантном кашемировом пальто, он выглядел солидно и импозантно — ну прямо статуя командора из «Дон Жуана». Трудно представить, что еще несколько часов назад этот человек пребывал в пьяном угаре; только длинные затяжки сигарой выдавали нервозность.