Эрика Леонард Джеймс - Пятьдесят оттенков свободы (любительский перевод)

- Более или менее, - выдохнул он, и раздраженность мелькнула на его лице.

- Я кое-что купила, – пробормотала я, надеясь поднять его настроение, и молясь про себя, чтобы его раздражение было направлено не на меня. Он тепло улыбнулся, и я знала, что у нас все хорошо.

- Что ты купила?

- Это, - я подняла ногу и поставила ее на кровать, демонстрируя ему свой браслет на лодыжке.

- Очень мило, - ответил он. Он подошел ко мне и коснулся крошечных колокольчиков, которые тут же зазвенели вокруг моей ноги. Он снова нахмурился из-за следов, оставленных наручниками, и провел пальцем по отметине, посылая мурашки по моей ноге.

- И это, - я протянула ему коробку, надеясь отвлечь его.

- Мне? – удивленно спросил он. Я застенчиво кивнула. Он взял коробку и аккуратно встряхнул ее, пытаясь угадать содержимое. Он по-мальчишески усмехнулся мне ослепительной улыбкой и сел рядом на кровать. Наклонившись, он взял меня за подбородок и поцеловал в губы.

- Спасибо, - прошептал он.

- Ты еще даже не открыл.

- Я полюблю это, что бы это ни было, – он посмотрел на меня, его изумрудный взгляд пылал. – Я не часто получаю подарки.

- Очень трудно покупать тебе вещи. У тебя все есть.

- У меня есть ты.

- Да, у тебя есть я, - усмехнулась я, немного покраснев. Ох, еще как, Кристиан.

Он быстро разделался с упаковочной бумагой.

- Никон! – озадаченно посмотрел он на меня.

- Я знаю, что у тебя есть компактная цифровая камера, но эта для… эмм… портретов и тому подобное. Она идет с двумя линзами.

Он прищурился, все еще не понимая.

- Сегодня в галерее тебе понравились фотографии Флоренс Д’Элль. И я вспомнила, о чем ты говорил в Лувре. И конечно, были еще другие фотографии… - я сглотнула, пытаясь изо всех сил не вспоминать те фотографии, которые я нашла в его вещах.

Он перестал дышать, его глаза широко распахнулись, как только до него дошел смысл моих слов, и я поспешно продолжила, прежде чем окончательно потеряла свое самообладание.

- Я подумала, тебе могло бы, эмм… понравиться фотографировать… меня.

Глава 5. (92)

- Она намного меньше, чем я ожидала, - пробормотала я Кристиану, понизив голос. Он усмехнулся надо мной.

- Она напоминает мне тебя.

Я снова пристально посмотрела на Мону Лизу, и, хотя она находилась под бронированным стеклом, могла разглядеть ее пресловутую улыбку.

- Моей ухмылкой? – я взглянула на Кристиана, усмехаясь в его сверкающие озорством изумрудные глаза.

- Может быть, - подразнил он.

- Она напоминает мне всех твоих Мадонн.

Он замер на мгновенье, его невероятно длинные темные ресницы от удивления затрепетали.

- Да, полагаю, сходство есть, - сурово ответил он. Он прошелся рукой по волосам, на сей раз задумчиво смотря на шедевр Леонардо да Винчи. В Лувре было довольно многолюдно, любопытные туристы и ценители искусства боролись за возможность увидеть поближе знаменитый портрет.

- Пойдем дальше? – спросил он, успешно меняя тему. Он взял меня под руку, не оставляя мне выбора, кроме как идти за ним по Grande Gallerie к выходу из крыла Денон.

~

- Что такое с мужчинами, что они постоянно изображают обнаженных женщин? – пробормотала я, а затем осознала, что эти слова нежелательно вылетели из моих уст. Мы оба, я и Кристиан, любовались Венерой Милосской, которая стояла и беспристрастно глядела куда-то вдаль сквозь окно галереи, выходящей на Сену, туда, где Тэйлор ждал нас, выглядя очень смущенным. Кристиан стоял позади меня, его рука едва заметно ласкала мое плечо.

- Обнаженные женские формы? Мы все любим любоваться ими, миссис Грей, - прошептал он низким голосом. – Все мы можем оценить женские формы, будь они из мрамора, масла, атласа или на пленке, - вкрадчиво пробормотал он.

На пленке… О, нет. Нежелательные воспоминания о фотографиях всплыли у меня в голове.

- Мне нравится любоваться и оценивать твои прекрасные формы, - тихо прошептал он возле моего уха, отвлекая меня от угрюмых мыслей. Он притянул меня рукой, крепко прижимая спиной к своей груди. – Я с нетерпением жду момента, чтобы полюбоваться и оценить кое-что позже, – он слегка прикусил мочку моего уха, вызывая мой стон, в то время как статуя Афродиты продолжала смотреть пассивно, нейтрально… лишенная рук.