Эльмира Нетесова - Забытые смертью

Родной город… А ведь Митька скучал по нему. Кого же вырастил он в своей утробе — город-джунгли?

Митька кусал губы.

— Только бы выжить, только бы снова встать на ноги. И забыть навсегда город-убийцу. Уехать из него, вычеркнуть, забыть… Нина… О ней он услышал через пару недель. Она и впрямь вышла замуж. Ждала ребенка. Но не сумела выжить. Умерла при родах. Давно. Года три назад.

Митька смахнул слезу. Жалость или собственная боль одолела? Постарался скорее забыть об услышанном.

Еще через две недели, выписавшись из больницы, получил из рук следователя деньги и часы, отнятые в милиции. И сообщение, что личный состав указанного отделения строго предупрежден…

Митька возвращался домой. Он ехал в отпуск — на встречу с радостью, своим городом, который давно забыл родство…

Из почтового ящика торчала телеграмма. Митька удивленно вытащил ее.

«Если заскучаешь, кончай отдыхать. Соскучились без тебя. Двенадцать чертей и одна ведьма…»

Митька впервые в жизни плакал. От радости. Целовал телеграмму.

«Значит, не один на свете! Значит, нужен, ждут! Не пропащий! Помнят и зовут». — Он спешно собирал чемоданы. А через три дня вернулся в тайгу. И на вопрос Никитина о Москве выругался солоно и попросил никогда не напоминать о ней.

Серега ни разу не был в Москве. Он лишь слышал о ней. Много, всякое. И мечтал хоть раз в жизни побывать в этом городе, взглянуть хоть краем глаза.

«Ведь столица, город городов, считай, центр земли! Конечно, равных нет! Вот бы повезло, если б приехать довелось», — думал Сергей. Но как доедешь? На грузовике, старом и потрепанном, не то что в Москву, в Якутск доехать без поломок в пути — великое везение. Куда уж в столицу — за тысячи верст. Машина на первой сотне километров рассыплется по гайкам. Конечно, можно бы и на самолете или поездом от Хабаровска. «Но к кому я приеду? Кто ждет меня в Москве? Кому я там нужен?» — смотрел на себя Сергей в маленькое зеркало, из которого на шофера глянуло облупленное от солнца заросшее лицо: выгоревшие добела брови, выцветшие глаза, нос-картошка и мясистый, толстый рот, за что Серегу с детства дразнили губошлепом.

Серегу смалу тянуло к технике. Может, потому у него у первого во всей деревне появился самокат. Его он соорудил своими руками и мотался, гордый и счастливый, на своем несуразном коне по всем улицам, распугивая старух и собак, вызывая жгучую зависть мальчишек-ровесников.

Свой самокат он украсил всякими этикетками, фантиками. Обмотал ручки проволокой. И на самом видном месте, над рулем, прибил рога быка.

Отец мальчишки невольно усмехнулся, увидев такое. А бабка, перекрестившись на невиданный транспорт, спросила:

— Может, и хвосту бычьему место сыщешь? Едино остаток от него без дела мотается.

Серега понял, что над ним смеются, и решил доказать нужность своего «коня». На нем он привозил из магазина купленные отцом продукты, доставлял на выпас подойник и полотенце. Доставить молоко — бабка не доверяла. Зато грибы и ягоды из леса — привозил.

Серегу в семье любили за доброту, поругивали за лень. Ценили в нем находчивость. Так, он соорудил стекломойку, забрав у бабки старую клизму.

Теперь старухе не надо было лезть на подоконник. Прямо с пола промывала стекла. И даже грязная вода с них стекала в ведро по желобку, сделанному Серегой.

Он сам сделал швабру, к которой, помимо тряпки, мог пристегнуть щетку для побелки. Веник заменил волосяным катком, а к помойному ведру примостил крышку, открывающуюся с помощью педали. Подумав немного, сделал педальный умывальник. Придумал ветряную чистку печной трубы. Да так, что сажа из нее вылетала хлопьями.

В его карманах с самого детства всегда было полно разных железок. Гайки, болты, шурупы — от них рвались карманы. Все это весило немало. Но мальчишка никогда не расставался со своим богатством. Он пополнял его и дрожал над каждым винтиком, как над сокровищем.

Крупные железки, которые не помещались в карманах, Серега держал на чердаке.

Из цепи, проволоки и колесиков он сообразил целую систему, которая подавала сено на чердак, дрова — в сарай, заодно молотила зерно, сортировала картошку и даже убирала навоз из сарая, от скотины — прямо в огород. Из жестяной банки сделал свисток для чайника, и теперь все в доме слышали, когда вскипел чай.

Правда, именно за это приспособление Сереге досталось. Немного пацан не рассчитал. И засвистевший бандитским голосом у самого уха чайник до обморока напугал бабку и толстенного рыжего кота, который от лени забыл про март. Он тут соскочил с теплой печки и целую неделю боялся нос сунуть в дом.