Леонид Билунов - Три жизни. Роман-хроника

Я сопоставил факты. О моем приезде знали только два человека: водитель автомобиля и Володя Тулебян, которого я когда-то сам привел в банк Саратовского и устроил на работу и которого считал своим другом. О водителе говорить нечего — его застрелили. Значит, оставался Володя.

Володю Тулебяна я знал лет пятнадцать и не раз спасал ему жизнь. Однажды в Москве, возле магазина «Березка», на него напали чеченцы и собирались убить, но тут подоспел я со своими людьми, и дело кончилось миром. Второй раз я спас его, когда к нему в квартиру залезли грабители. Володя был человеком не бедным, он любил старинную мебель, посуду, драгоценности. Грабители хотели его убрать, чтобы не оставлять свидетеля. Володя говорит им:

— Я вам все отдам, вы можете сделать со мной что хотите, но сначала позвоните моему другу.

Называет мое имя и дает номер телефона. Это была известная в Москве группа, жестокости которой многие боялись. Услышав мое имя, они остановились. Позвонили мне, сказали, что такой-то ссылается на меня. Я подтвердил, что знаю его, и просил оставить в покое. Грабители ушли, унеся только ящик французского коньяка, который на радостях подарил им Володя.

Тулебян работал в банке уже несколько лет — как я сказал, попав в него по моей рекомендации. Это был человек уникальных способностей, с экономическим образованием. Они со Саратовским быстро нашли общий язык. Для меня верность друзьям — самое главное качество, поэтому я был уверен в Володе и в его преданности. Однако Саратовский умел манипулировать людьми. Не знаю, каким образом ему удалось заставить Володю работать против меня. Уверен, что деньги не сыграли здесь решающей роли, хотя мне известно, что Саратовский открыл ему кредит на два миллиона долларов, чтобы он покончил со мной. Саратовский рассчитал правильно: он мог действовать против меня только через человека, которого ему удалось подмять под себя и заставить работать по своей указке.

Как я узнал позже по своим каналам, Володя провел исключительную работу. Он ввел в компьютер данные всех, кто мог быть когда-либо мной недоволен или обижен, кто имел причины желать мне зла или смерти. В результате долгих поисков он нашел нужного человека.

Здесь я должен отвлечься и рассказать случай из прошлого, относящийся к середине 80-х годов, к тому короткому периоду моей жизни, который был связан с сертификатами.

К моим людям, работавшим возле магазина «Березка» на Сиреневом бульваре, подошли трое, назвавшиеся сотрудниками с Петровки 38, и, действительно показав милицейские документы, предложили встретиться в другой обстановке, «чтобы найти общий язык». В тот же вечер мне рассказали об их предложении. Я понял, что это обыкновенный рэкет, тем более отвратительный, что исходил от тех, кто должен заниматься порядком. Мне уже говорили, что милиция начала активно заниматься рэкетом, и довольно успешно. Не желая иметь ничего общего с этой организацией, я запретил даже вступать с ней в какие бы то ни было переговоры, понимая, однако, что она этого так не оставит.

Однажды вечером я подъехал к «Березке» на исходе рабочего дня и вышел из машины. Неожиданно возле меня затормозили «Жигули», из них вышли три человека и, предъявив милицейские удостоверения, неожиданно надели наручники и посадили на заднее сиденье. Машина тронулась. Через некоторое время я увидел, что мы едем не в отделение, а в сторону окружной дороги, на выезд из Москвы.

— Чего надо, мусора? — спрашиваю я вежливо.

— Мы уже предупреждали твоих, что нужно договариваться, — отвечает мне водитель. — Ты не захотел. Боюсь, что у тебя будут проблемы.

— Я с ментами не договариваюсь.

— Дело простое, — вступил в разговор мой сосед. — На тебя имеется жалоба. Ты кого-то обманул.

— Не может быть такой жалобы, — ответил я уверенно.

— Вот я и говорю, — продолжал тот, как ни в чем не бывало. — Имеется заявление. Что должна делать милиция? Мы хотим расследовать дело, арестуем тебя. А ты оказываешь сопротивление, да еще с оружием… Что нам остается делать? Стрелять! И приходит тебе, Билунов, конец…

Я видел, что угроза была совершенно реальной. Хоть я и был безоружен, но пистолет всегда можно вложить в еще теплую руку убитого. Застрелив меня, они заставят всех остальных платить им обильную дань.

Машина пересекла окружную дорогу и на высокой скорости приближалась к лесу. Я заметил, что мой сосед наматывает на руку что-то вроде жгута. Это могла быть удавка. Придушив безоружного, запястья которого схвачены наручниками, они могут потом разыграть любую театральную постановку. Улучив момент, я изо всех сил ударил водителя ногами по затылку. Ударил, может быть, даже слишком сильно, с опасностью для своей собственной жизни. Вместо того, чтобы затормозить, водитель всей тяжестью тела нажал на газ, и машину выбросило на обочину. Она едва не перевернулась, некоторое время неслась юзом, а потом раздался сильный удар спереди — мы врезались в дерево. Я потерял сознание, а когда пришел в себя и открыл глаза, машина горела, словно пионерский костер. Я с трудом выбрался наружу и убежал. Минут через десять за моей спиной раздался взрыв. Позже я узнал, что один из пассажиров «Жигулей», старший лейтенант милиции, погиб в машине.