Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

Через месяц материал вышел из печати и вызвал колоссальный резонанс по всему миру. Отважная «девушка на трапеции», как ее иногда называли журналисты, снова демонстрировала чудеса. На сей раз — на еще большей высоте и без всякой страховки.

Бывшая девочка-вундеркинд, а теперь уже взрослая девушка и доцент физики, изменилась во многих отношениях, но научной отваги не растеряла.

По сути дела, ее версия Единой теории поля означала максимальное приближение к решению этой универсальной загадки, на какое была способна современная мысль.

Изабель понимала, что параллельно с ней на поиски хотя бы минимального подтверждения ее теории сейчас кинутся радиоастрономы всего мира.

Первые несколько месяцев после выхода статьи прошли для Изабель как в тумане. Поутру она совершала пробежку, на обратном пути заскакивала на факультет и дожидалась утренней почты — вдруг какой-нибудь журнал опубликовал ответную статью?

Потом она встречалась с Джерри в лаборатории, и они обсуждали, как продвигается их кропотливая работа, ведь исследовать предстояло каждый сантиметр пленки! Напряжение все нарастало и временами достигало такой интенсивности, что Изабель оказывалась не в силах сосредоточиться на поисках доказательств, которые позволили бы заткнуть рот ее противникам.

Порой к середине дня она до того изматывалась, что ей необходимо было как-нибудь расслабиться. Тогда Изабель брала Джерри и тащила его в кинотеатр «Брэттл», где крутили бесконечные старые фильмы — просто чтобы убить время.

Зная о ее тревоге за отца и его здоровье, Джерри неизменно настаивал на том, чтобы ужинать всем вместе. И всякий раз молился, чтобы по телевизору опять показывали бейсбол — тогда им с Реем будет о чем поговорить.

Распрощавшись со своей возлюбленной и ее отцом, он возвращался в лабораторию и снова усаживался за компьютер.

Наконец появились первые отзывы, все хвалебные и все — теоретического свойства. После появления статьи Изабель физики всего мира, кто — нехотя, кто — с энтузиазмом, посчитали своим долгом оценить в печати совершенный ею прорыв. Однако никто так и не смог предложить никакого эмпирического способа, чтобы проверить правильность ее построений.

Джерри трудился как никогда усердно. Теннисные ракетки покрывались пылью в чулане, а он продолжал неустанный поиск — и все зря. Он настолько увлекся этой кропотливой работой, что Изабель порой пугалась и призывала его остановиться. По этому поводу она шутила: «Позволь мне остаться гением в теории».

— Ни за что! Вспомни Эйнштейна.

— Опять Эйнштейн? — театрально вздыхала Изабель. — Что вы все к нему прицепились?

— Послушай, Айза, потребовалось почти сорок лет, чтобы его теория относительности перешла из разряда голой математики в область реальной физики. Только когда открыли квазары, пульсары и черные дыры, его теория нашла блестящее подтверждение.

— Хорошо, хорошо, Джерри, предположим, ты прав. Хочешь и дальше биться головой о стену — изволь. Только при условии, что это твоя стена. Я просто не хочу, чтобы наша жизнь останавливалась до тех пор, пока мы не докажем правоту моей идеи, даже если это будет моя лучшая идея.

— И даже если на карту поставлена Нобелевская?

— В мире есть одна или две вещи чуточку поважнее Нобелевской, — возразила она.

— Неужели? — поддразнил Джерри. — Например?

— Например, родить от тебя одного или двух детей.

— А-а… — Джерри мечтательно закатил глаза. — Прекрасная мысль. Но поскольку мне, кажется, отводится некоторая роль в обоих проектах, позволь высказать свое мнение: я хочу, чтобы ты осуществила их оба.

Телефон зазвонил около четырех утра. Сонная Изабель взяла трубку.

— Айза! — возбужденно окликнул Джерри. — Есть новости. Хорошая и плохая.

— Ты о чем? — все еще в полудреме спросила она. — Ты где?

— Там же, где провожу каждую ночь вот уже лет сто. В нашем офисе, если угодно. Плохая новость — отсюда. Сегодня ночью, пока ты сладко спала, я закончил обработку последней австралийской пленки. И могу тебе с уверенностью сообщить, что они нам ровным счетом ничего не дают.

— Да… Вот это новость! А хорошая?

— Хорошая заключается в том, что до меня вдруг дошло, что они начали регистрацию взрыва слишком поздно. Короче, я сделал то, что надо было сделать давно. Туманно подписавшись «Прахт, Массачусетский технологический институт», я связался с обсерваторией Лас-Кампанас в Чили, где впервые был зафиксирован взрыв этой звезды. У них там есть пленки с записью данных начиная с первого часа взрыва. Я попросил их перегнать их мне по Интернету, от первой минуты записи. И уже успел их просмотреть. Угадай, что я нашел?