Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

— Ты не поверишь, но я себя намного счастливее чувствую здесь. Рядом с тобой.

Она улыбнулась и очень серьезно ответила:

— Верю.

За одну ночь мир для них стал другим.

Изабель вся светилась от счастья, поглощенная своим юным чувством.

А в это время Реймонд лежал один, в безликой палате Кембриджской городской больницы. В противоположность тому, давнему случаю, на сей раз он не рвался домой. У него было время подумать. Он осознал, насколько неразумно и даже глупо вел себя. В глубине души он даже боялся, что дочь потеряна для него навсегда. Рей ясно понимал, что если ему и суждено играть какую-то роль в ее дальнейшей жизни, то уж точно далеко не главную.

Посреди ночи, ворочаясь от бессонницы и мрачных мыслей, Реймонд даже захотел позвонить Изабель и попросить прощения. Но ему не хватило духу. Оставалось только ждать утра, которое, он надеялся, прояснит его сомнения.

В обычных семьях девушки — ровесницы Изабель только-только начинают жить отдельно от родителей. А тем предстоят обычные родительские муки — расставание с птенцами, покидающими родное гнездо.

В случае с Реймондом да Коста проблемой было то, что никакого гнезда у него не было.

Официальный статус доктора был присвоен Изабель в конце июня. По этому поводу она получила два формальных уведомления, в каждом из которых подчеркивалось, что звание присваивается ей досрочно, с учетом ее выдающихся заслуг, хотя степень доктора философии ожидает ее лишь на следующий год, когда пройдет официальная церемония выпуска.

Помимо этого, Изабель получила приглашение немедленно поступить на должность преподавателя физики в Массачусетский технологический. Предполагалось, что после получения степени она автоматически станет доцентом. Первоначально ей предлагали оклад в размере 45 тысяч долларов в год.

Изабель понимала, что, как ни крути, а многолетняя игра в дочки-матери — вернее, в «дочки-папы» — должна закончиться.

Но как это сделать?

Из больницы отец вышел смирным и податливым, как воск. Но он все равно вернулся домой.

Как и прежде, Реймонд занимал себя домашними хлопотами — и даже продолжал прочитывать все научные журналы, отмечая для Изабель то, что могло ей пригодиться. Но в горничной Изабель, при ее юном возрасте, не нуждалась, а пока еще невысокий научный статус не позволял рассчитывать на собственного ассистента. Впрочем, отец на эту должность и не подходил. Тем не менее Реймонд всем своим поведением давал понять, что будет рад любой роли, какую она ему сама отведет в своей жизни.

Через два дня после звонка Джерри в Австралию Изабель получила посылку с пятью бобинами компьютерной пленки. Чтобы перегнать информацию на ее компьютер, Джерри привлек на помощь консультанта-программиста с физического факультета.

Сидя у нее в кабинете, пока шла загрузка данных, Джерри не переставал восхищаться:

— Нет, но как теперь все просто! Всю работу за нас делает электроника. Надеюсь, ты не против, что я тут у тебя расположился?

— Нет. — Она улыбнулась. — Мне приятно, что ты рядом.

Каждый день в половине восьмого они проводили «производственное совещание». Джерри докладывал о своих успехах в изучении австралийских записей. Разговор, однако, то и дело возвращался к Реймонду.

— Отец много раз предлагал ему вполне подходящие места, — говорил Джерри. — Например, лаборантом или учителем естествознания. Только твой отец и слышать об этом не хотел.

— Это было в другой жизни, — отвечала девушка. — Думаю, сейчас он бы за любую работу ухватился, лишь бы сохранить лицо. Знаешь, мне вдруг страшно захотелось иметь собственное жилье, и чтобы с видом на реку. Но не могу же я попросить его съехать! Если честно, у меня будет неспокойно на душе, если он станет жить один.

Разговор затянулся почти до обеденного перерыва.

— Если уж прямо говорить, то Реймонд — не твоя забота, — мягко увещевал ее Джерри.

— Знаю, — согласилась Изабель. — И все равно мне будет не по себе. А кроме того, есть еще вопрос денег, — продолжала она. — Понятия не имею, сколько у него на счету, но моей зарплаты на всех хватит. И еще осталось от итальянцев, без малого тридцать восемь тысяч. Может, перевести их ему на счет?

— В качестве платы за свободу это более чем достаточно.

— Ты правда так считаешь? — оживилась Изабель.

— Айза, мое мнение тут ни при чем. Главное — чтобы ты так считала.

В начале июля Карл Прахт объявил, что составленный Изабель короткий текст, именуемый в научных кругах «письмом», вполне годится для публикации. Он не мешкая перебросил материал по факсу редактору «Физического обозрения», и тот незамедлительно дал положительный ответ. Все решилось в течение часа — таков темп современной науки.