Тони Парсонс - Моя любимая жена

Среди иностранных юристов, работающих в Шанхае (особенно среди высшего звена), была весьма популярны рассуждения о том, как компартия Китая в конце концов лишится власти. Девлин и другие боссы его уровня считали, что «пекинские старцы» все-таки развяжут давно обещанную войну за «освобождение» Тайваня и потерпят сокрушительное поражение. За Тайвань вступится все мировое сообщество, и поэтому самолеты Народно-освободительной армии Китая будут сбиты еще на подлете к Тайваню, несовершенные китайские ракеты полетят мимо целей или будут перехвачены, а китайским солдатам не удастся погрузиться на транспортные корабли. Режим «пекинских старцев» канет в Лету, унеся с собой прогнившую идеологию и памятники председателю Мао. В качестве примера всегда приводилась Берлинская стена, казавшаяся вечной и рухнувшая за одну ночь.

— У китайцев пристрастие к азартным играм сидит в их ДНК, — говорил Девлин, провожая сослуживцев в Макао. — Мы еще застанем времена, когда в континентальном Китае появятся настоящие игорные мегаполисы. По сравнению с ними Лас-Вегас и Атлантик-Сити покажутся нам жалкими залами игровых автоматов на какой-нибудь заштатной английской пристани. А пока главной точкой притяжения станет Макао.

Слушая его, Билл сразу вспомнил отца Цзинь-Цзинь, главной страстью которого был маджонг. [82] Маджонг (также мацзян или мадзян) — китайская азартная игра в фишки с использованием игральных костей, широко распространенная в Китае, Японии и других странах Восточной и Юго-Восточной Азии. Игра включает элементы домино и покера и требует от играющих опыта, наблюдательности и, в определенной степени, везения. Туда уходило практически все, что он зарабатывал на своей фабрике. Но удача неизменно ускользала, а жена и дочери, на которых можно сорвать злость и досаду, всегда были рядом… Сколько миллионов китайских семей ждет участь семьи Цзинь-Цзинь?

Мама-сан [83] Так в странах Восточной и Юго-Восточной Азии называют содержательницу заведения, сочетающего в себе функции бара и борделя. привела им шестерых девушек. После обеда Нэнси вернулась в отель. Митч тоже куда-то пропал. Из их компании осталось пятеро, и сейчас все они сидели на потертых кожаных диванчиках, потягивали коктейли и смотрели на девушек.

Девушкам было примерно от семнадцати до двадцати двух. Слишком молоды, чтобы скрывать свои истинные чувства. Естественно, их учили делать бесстрастные лица, но такое умение приходит не сразу, и сейчас их заученные маски то и дело слетали. На их лицах отражались скука, презрение, усталость, любопытство, страх и нежность. Но Билл знал, во что превратится нежность, когда эта девушка почувствует добычу. В холодную, профессиональную расчетливость.

Он перевел взгляд на громадный экран плазменного телевизора. Там по пляжу брели двое влюбленных. Вдалеке маячили унылые силуэты городских небоскребов, а на песке вспыхивали иероглифы слов песни со слащаво-сентиментальной мелодией. Этой песни Билл не знал. Он вообще не слышал ни одной из здешних песен. Впрочем, и не должен был слышать. Заведение, куда он попал, не предназначалось для западных клиентов.

— Не уделяй им много внимания, — наставлял его Шейн. — Излишек внимания к женщине — теперь я понимаю свою главную ошибку. Я всегда был слишком внимателен к женщинам. И к своей жене тоже. Куда внимательнее, чем она ко мне. Это большая ошибка. Не забывай мои слова, дружище. Чем ты равнодушнее к женщинам, тем сильнее твоя власть над ними.

Караоке-бар обслуживал исключительно китайцев. Этажом ниже помещалось казино, и сюда приходили отпраздновать выигрыш или залить горечь проигрыша. В этом же здании, четырьмя этажами выше, находились гостиничные номера.

Купля-продажа любовных услуг велась здесь на куда более жестких условиях, чем в Шанхае. Девушки были гораздо красивее шанхайских, но обстановка караоке-бара создавала ощущение, что занятие сексом с ними чем-то похоже на покупку куска пиццы. Заплатил и съел.

— А чем тебе не нравится пицца? — спросил Шейн, когда Билл вполголоса поделился с ним этой мыслью.

Итак, девушки стояли в тесной комнатке и ждали, пока сидящие мужчины начнут выбирать. Телевизор с двумя микрофонами тоже ждал, готовый послушно воспроизвести еще какую-нибудь сентиментальную любовную дребедень. Однако дальше переглядываний дело пока не шло.

Шейн заговорил с мамой-сан на кантонском диалекте. Та отвечала, заученно скаля пожелтевшие зубы. Если бы не давние следы ветрянки на лице, мама-сан считалась бы красавицей. Однако Билла поразили не оспины, а совершенно мертвые глаза. Мама-сан старательно играла роль опытной хозяйки заведения, но она явно не привыкла находиться в обществе западных людей.