Дмитрий Липскеров - Родичи

— Барышников!!! Нуриев!!! Нижинский!!!

Он почти плакал от созерцания волшебной картины. Каскады прыжков сменялись выразительной пластикой, на смену ей опять невероятные прыжки, а в довершение всего в морге вдруг опять запахло летом, лесом и земляникой…

Неожиданно студент закончил танцевать и сказал:

— Все.

— Ах, как мне бы хотелось еще! — взмолился Ахметзянов.

— Больше не могу, — развел руками молодой человек, ничуть не запыхавшийся. — Я станцевал вам весь журнал. Там больше нет картинок.

Ахметзянов глупо улыбнулся и спросил:

— Да?

— Да.

Прозектор еще закурил и поинтересовался, чувствует ли господин А. какие-нибудь посторонние запахи?

— Запахи? — задумался молодой человек. — Пожалуй.

— А какие?

— Пахнет летним лесом.

— А еще чем?

— Ягодой.

Ахметзянов знал, какой ягодой пахнет и где та помещается, но спросил о том же и студента Михайлова.

Студент развел руками.

— Земляникой, — с хитрецой в голосе объявил патологоанатом. — А произрастает сия ягода…

Прозектор на цыпочках подкрался к каталке с Алехой и откинул простыню. Обернулся к студенту:

— Хи-хи.

— Что вы ищете? — поинтересовался молодой человек, когда понял, что разделыватель трупов лезет пинцетом в нос мертвеца.

— А сейчас увидите…

У Алехи нос был здоровенный, а потому Ахметзянов сменил пинцет на более надежный зажим и полез им в ноздрю покойного:

— Здесь она, здесь!

Казалось, еще немного, и сам патологоанатом влезет в ноздрю целиком. Но ничего подобного не произошло, что-то хрустнуло в голове мертвеца, Ахметзянов улыбнулся и принялся осторожно вытягивать зажим.

— Есть! — воскликнул он, когда металл целиком оказался снаружи. — И как вам это?!!

Он поднес зажим почти к самому лицу молодого человека. На конце инструмента, крепко схваченная, висела целая гроздь земляники, источающая запах, от которого голову кружило.

— Ну, каково же! Две… пять… девять… двенадцать!!! Целых двенадцать штук! — Ахметзянов втянул в себя аромат и сглотнул слюну. — Листочки…

Молодой человек взирал на эту картину абсолютно спокойно. Он даже иногда отворачивался и пытался вглядываться в ночь за холодным окном.

— Хотите? — заговорщически предложил патологоанатом.

— Нет, спасибо, — рассеянно ответил студент Михайлов.

— Как хотите!

Тотчас Ахметзянов засунул куст себе в рот, где его язык завертелся, обдирая с кустика ягоды. Затем прозектор выплюнул стебель, а плоды безжалостно прожевал и сглотнул.

— Что вы делаете? — изумился молодой человек.

— Ягоды ем, — чавкая, сообщил прозектор. — А что такое?

Студент Михайлов зажмурился.

— Что случилось?

— Нет-нет, ничего, — отмахнулся молодой человек, хотя по лицу его было видно, что событие произошло. Щеки господина А. слегка порозовели. Он дождался, пока Ахметзянов сглотнет сладкую последнюю молекулу.

— Скажите, — вопрос давался ему с трудом. — Розину ягоду вы тоже съели?

— Землянику?

Студент что-то промямлил.

— У нее всего-то было по ягоде в ноздре. Но и у машиниста, и у помощника его — по целому кусту!

Молодой человек быстро замигал. Казалось, что он вот-вот заплачет, но глаза его были сухи и представлялись теперь не голубыми, но почти синими.

— Что-то не так? — поинтересовался Ахметзянов и тотчас сам понял, что не так.

Носы, покойники, земляника, Алеха, господин А. — все было неправильно. Это ощущение было едва уловимым, но оно сильно напугало прозектора, напугало так, что по телу поползли мурашки с горошину каждая… Впрочем, страх и странное ощущение исчезли внезапно, как и накатили. Ахметзянов встряхнулся, посмотрел на часы и сказал, что времени к четырем утра, а сна ни в одном глазу.

Но тут в глазу патологоанатома отразилась некая мысль, мгновение назад сверкнувшая в уме.

— Я знаю, что надо делать! — воскликнул прозектор.

— Что же? — машинально поинтересовался молодой человек.

— Как же мне это в голову раньше не приходило!

Ахметзянов заходил кругами, потирая высокий лоб. Наконец он остановился и объявил:

— Я стану вашим импресарио!

— Кем? — не понял студент Михайлов.

— Я буду продюсировать ваш великий талант.

— Какой же?.. У меня даже памяти нет!

— А нам ваша память не нужна вовсе!

Ахметзянов еще энергичней забегал по залу, тщательно обходя каталки с трупами. Всем его существом быстро овладевала огромная идея, и перспективы открывались такие, что у патологоанатома дух прихватывало!