Маделин Уикхем - Испанские каникулы

Несколько секунд Хью стоял как вкопанный и никак не мог придумать, что же ему делать и за какую отмазку уцепиться. Никто не слышал его слов, обращенных к Октавии, но он все равно терзался от смущения и неловкости. Наконец с горящим лицом подошел к ближайшему дереву и, хмурясь, принялся разглядывать кору.

Несколько мгновений спустя Аманда сняла наушники и озадаченно воззрилась на мужа.

— Хью! Что ты там делаешь? — позвала она.

Хью оглянулся, не отрывая руки от коры.

— Просто… — Он помедлил. — Я подумал, не пойти ли мне позвонить в офис. Проверить, как там идут дела. Я скоро вернусь.

Аманда возвела глаза к небу.

— Как хочешь.

Она плюхнулась обратно в шезлонг, и Хью машинально оторвал кусочек коры. Мгновение он смотрел на него, потом бросил на землю. Наконец с окаменевшим лицом развернулся и зашагал к вилле.

Мальчишкам наскучило смотреть, как Филипп возится с сеткой для бадминтона, и они вернулись к бассейну искупаться. Хлоя с болезненной нежностью наблюдала, как Нат осторожно плывет брассом, и едва удержалась, чтобы не поруководить им. Понаблюдав несколько минут, она улеглась обратно в шезлонг, пытаясь расслабиться и почувствовать себя на отдыхе. Стараясь исполнять собственные инструкции.

И обнаружила, что расслабиться ей не легче, чем Филиппу. Он встал утром таким же хмурым, каким и ложился. А она проснулась все такая же разбитая, и морально, и физически. И потребность в сексе сводила ее с ума, пока она лежала на солнце, на вид спокойная и довольная.

Одно из неписаных правил их с Филиппом союза гласило, что они занимаются любовью если и не каждую ночь на выходные, то уж на отдыхе точно чаще, чем дома. И уж конечно — в первую ночь. В первую ночь непременно. Им это было нужно — чтобы отпраздновать приезд, сбросить напряжение от путешествия, отметить начало недели наслаждений. И, прежде всего, чтобы заново укрепить их союз. У них появилась бы возможность напомнить друг другу о себе, избавившись от домашнего быта, от обыденного уюта, из-за которого можно спутать близость с любовью.

Но вчера ночью так ничего и не произошло. Она протянула руку к Филиппу, а тот мягко ее отстранил. Хлоя до сих пор чувствовала отголоски потрясения, когда вспоминала об этом. А тогда она была слишком потрясена, чтобы расстроиться. Она смотрела на полог их кровати и думала: «Так вот оно как. Вот как начинаются несчастья».

— Я устал как собака, — пробормотал Филипп со своей подушки, настолько неразборчиво, что Хлоя едва разобрала слова.

Это могло служить извинением. Но он даже не повернулся к ней. Даже не поцеловал и не пожелал спокойной ночи! Как мог Филипп — энергичный, веселый Филипп — довести себя до подобной апатии?

— Я люблю тебя, Хлоя, — добавил он и нежно погладил ее по ноге.

Хлоя не ответила. Наутро они проснулись по отдельности. Оделись по отдельности, позавтракали по отдельности. Они лежали на шезлонгах рядом, словно вежливые, безразличные друг к другу чужие люди. Хлоя не знала, долго ли сможет это выносить.

Это тянулось уже несколько месяцев. Несколько месяцев грядущее слияние компаний определяло всю их жизнь. Над всем нависла тень этой треклятой ПБЛ и предстоящих глобальных изменений — пока Филипп не утратил способность думать о чем-либо другом. Множество раз Хлоя возвращалась с работы, мечтая о бокале вина и объятии, и обнаруживала, что Филипп и его помощник, Крис Харрис, сидят на кухне за пивом и бесполезными, бесплодными размышлениями. Они рассуждали о том, что может значить последнее уведомление от ПБЛ, о давно запаздывавшем отзыве Маккензи, от которого будет зависеть их участь. «Да заткнитесь же вы! — хотелось заорать Хлое. — Что изменится от того, что вы тут об этом болтаете? Вся ваша болтовня не поможет вам сохранить работу!» Но они все ходили кругами, строя предположения о действиях людей, которых знать не знали, повторяли крупицы бесполезной информации и твердили мантры, призванные укреплять уверенность. «Невозможно управлять банком без персонала», — говорил Филипп, открывая очередную бутылку пива. «Конечно невозможно», — эхом подхватывал Крис и салютовал Филиппу своей бутылкой.

Так они и сидели вечер за вечером, уверяя друг дружку, что все будет хорошо, пока Хлоя не начала различать за бравадой Филиппа пустоту и страх, пожирающий его жизнь. Вся эта история изменила его до неузнаваемости. Уверенный, веселый, достаточно независимый парень, с которым Хлоя познакомилась много лет назад, исчез. Теперь рядом с ней был напуганный мужчина, согнувшийся под тяжестью депрессии, раздавленный бедствием, которое еще не произошло. И, возможно, так и не произойдет.