Жозе Гомес Феррейра - Чудесные приключения Жоана-Смельчака

— Прыгайте, — настаивал хриплый голос, прыгайте, и баста!

— Прыгать? — удивился юноша.

И хотя Жоан с недоверием отнесся к этому совету, он все же решил попытать счастья. Он присел, оттолкнулся, подпрыгнул и— о ужас! — оттолкнувшись он почувствовал, что превратился в резиновый мяч, и в мгновение ока неведомая сила вытолкнула его из колодца.

Трое мужчин не дали Жоану опомниться. Они повалились ему в ноги и хором стали причитать до тошноты льстивыми голосами:

— Помог нам, бесценный наш благодетель! Помоги нам, вызволи нас из беды, ради спасения своей бесценной души!

И ползая на коленях, они, не смотря на все попытки Жоана Смельчака пристыдить их, цеплялись за его ноги и осыпали его штаны поцелуями. Жоан с отвращением оттолкнул их.

— Что это значит? Объясните!

С рабской угодливостью все трое вскочили на ноги, и один из них, хриплоголосый, заговорил. Это был гнусного вида детина, в рваной куртке, в просивших каши сапогах; вдобавок лицо его заросло жесткой щетиной.

Отхаркиваясь, он представился:

— Сеньор Жоан Смельчак, давайте познакомимся. Зовут меня Просто–Свинья… А это мой закадычный дружок Бродяга–Молчун, он немой от рождения… А вон того обормота прозвали ПопкойДураком, он всю жизнь только и делает, что шатается по кабакам, пьянствует и на ходу сочиняет стишата, да такие, что закачаешься! «Да. Милая компания, — подумал Жоан Смельчак. — Ничего не скажешь».

— А теперь надо вам признаться, ваша милость, что мы не умеем ни читать, ни писать, — продолжал Просто–Свинья. — Бродяга–Молчун объясняется только жестами, Попка–Дурак так проспиртовался, что к нему и за версту не подступишься, с души воротит. Меня люди тоже не жалуют: им, видишь ли, не по вкусу, что от меня всегда несет луком, чесноком и потом. Едва подойдешь к ним, а они уж кричат: «Неряха, грязнуля!» — и всякими другими скверными словами обзывают да еще камнями швыряются. А вчера Бродяга–Молчун хотел было продать свой чудодейственный эликсир, который помогает и от мозолей, и когда болит глотка; верно, вы уж догадались, ваша милость, что он у нас первейший обдувала и плут, каких мало. Так ему, грешнику, тоже всыпали по первое число. Такую задали взбучку, что еле ноги унес. А уж о Попке–Дураке и говорить не приходится, такой он у нас разнесчастный. Торгует лубочными книжками, да уж больно он, сердечный, закладывает, все над ним потешаются и не принимают его всерьез. Вот какие беды у нас, горемычных.

— Так что же вы все–таки от меня хотите, сеньоры? — решительно прервал его болтовню Жоан Смельчак. — Я всей душой вам сочувствую и, быть может, избавил бы вас от бед, будь на то у меня власть, но чем я обязан…

— Соблаговолите выслушать нас до конца, ваша милость, — прервал его Просто–Свинья, за это время успевший захаркать и заплевать все вокруг, — и я объясню вам, почему мы осмелились вас побеспокоить. Дело было так: вчера вечером мы втроем сидели под деревом и, как водится, жаловались на свою судьбу. И вдруг неизвестно откуда раздался чей–то голос, будто сам воздух с нами заговорил. Голос и спрашивает: «Хотите быть счастливыми?» — «Ясное дело, хотим. Еще бы!» — «Ну, а ты, Просто–Свинья, чего желаешь?» «Я хочу, чтобы люди не кривились и не зажимали нос, когда я прохожу мимо». «А ты, Бродяга–Молчун?«И Бродяга–Молчун на пальцах объяснил, что хотел бы без помех сплавлять покупателям свой эликсир, и пусть никто его больше не преследует и не обижает.

— Так что же дальше? — остановил его Жоан Смельчак, с трудом вынося свинский дух, который исходил от этих бродяг.

— А дальше голос торжественно изрек: «Если хотите быть счастливыми, отправляйтесь к сухому колодцу, найдите там Жоана Смельчака и попросите его сунуть руку в карман».

— Сунуть руку в карман? Это еще зачем? — взбунтовался Жоан Смельчак.

Тогда Бродяга–Молчун обратился к нему с такой длинной речью на языке жестов, гримас и ужимок, что Жоан не выдержал и закрыл глаза, лишь бы его не видеть. Но тут выступил вперед Попка–Дурак, пьяный в стельку. Он едва держался на ногах, но все же ему удалось пролепетать следующий экспромт:

Чтоб сеньор рассеял скуку, пусть все это и обман, должен он засунуть руку в свой таинственный карман.

— Засунь руку в карман, засунь руку, наш благодетель, наш драгоценный сеньор Жоан Смельчак! — умолял Просто–Свинья, чуть не ползая на коленях.

— Засунь руку, засунь! — вторили ему дружным хором товарищи.

— Не устояв перед их униженными и настойчивыми просьбами, Жоан Смельчак неохотно опустил руку в карман, — и тут же в небе появилась странная птичья стая — индюк, попугай и павлин, — причем каждая из птиц держала в клюве по свертку.