Кэрол Берч - Зверинец Джемрака

Ненасытное море поглотило неведомое существо. Вдалеке мелькнул огонек — капитанский вельбот.

— Миновало, — сказал Дэн.

После этого случая разум окончательно покинул нас. Все, что происходило потом, стало ярче и реальнее.

Море постоянно менялось. Я научился произвольно сосредоточивать свое зрение и рассредотачивать его, смягчать, заострять; я мог заставить картину сдвинуться, съехать вниз или вверх. За этим занятием проходили целые дни. Однажды издалека послышалось негромкое девичье пение. Что это было? Небо? Море? Не знаю. Голос звучал нежно и печально, при его звуках невозможно было не заплакать. Кто была та девушка? Утраченная любовь. Потерянная безвозвратно. Если бы не слабость, я был готов выброситься за борт и поплыть к ней. Она пела, и голос ее перекрывал звуки моря и ветра, а к полудню затих. После этого между шлюпками появилась волшебная акула, но дотянуться до нее было невозможно. Две акулы! Тонкие черные плавники разрезали поверхность моря на ленты. Пища. Мы для них, они для нас. Надо было оставить тело Яна для наживки. Ему ведь было уже все равно? Лицо Яна стояло у меня перед глазами таким, каким я видел его в последний раз: с широко раскрытым ртом и обнажившимися длинными зубами, похожее на лицо мумии. Десны белые, словно голая кость. Владелицы черных плавников сопровождали нас целый день. Акулы кружили вокруг шлюпок, то приближаясь, то отплывая подальше. Слегли Уилсон Прайд и Дэн. Но хуже всего было бедняге Джону — он постоянно вскакивал, нес всякую чушь и снова падал.

Он — следующий.

Габриэль дал мне шило. Моя очередь нести вахту. Я пополз на нос. Перед глазами все плыло. Наступил Скипу на ногу. Тот огрызнулся: «Иди ты к чертям собачьим!»

— Там встретимся!

Он попытался пнуть меня голой ногой, но промахнулся.

Вахта.

Я забыл, зачем я здесь. Глаза мои уже превратились в щелочки, как у старика, и были не способны вглядываться в слишком яркую даль. Я ощущал себя мухой на потолке: будто сижу вверх ногами, небо — внизу, а море, наоборот, наверху, разницы между ними нет никакой, и оба не имеют ни конца ни края. Ничто меня тогда особенно не тревожило, хотя все тело почему-то начала бить дрожь, а волоски на руках и загривке встали дыбом. Не то чтобы я волновался, нет. Приближалось нечто большое — невидимое, гулкое, как напряжение перед ударом молнии, больше, чем море и небо, оно накрыло все кругом. В воздухе возник тихий, тонкий звон, живой звук. Он все близился, шевелился в моей голове, а потом вдруг взлетел далеко ввысь — и рассыпался, словно с небес грянул хор детских голосов.

— Но это правда, — произнес Скип, — там действительно что-то есть. Ты тоже это слышишь.

Изо рта у него воняло.

«Слышать» — не совсем то слово.

Но я сказал:

— Да, слышу. — Голова у меня закружилась. Я спросил: — Что это?

Скип загадочно улыбнулся.

— Ты знаешь не больше, чем я, — заявил я ему.

— А разве я говорил, будто знаю?

— Понятия не имею. Думал — знаешь.

— Кое-что — знаю.

Он присел рядом со мной на корточки, обхватив руками колени. Штаны у него были разодраны в клочья, и сквозь дыры торчали острые, костлявые коленки. Говоря, он яростно расчесывал струп на правой ноге и пришепетывал сквозь зубы.

— Оно дикое. Очень-очень дикое, Джаф, правда, дикое-предикое…

Звук детских голосов перешел в гудение, которое все время немного менялось. На колене у Скипа показалась кровь — блестящий красный пузырь. Скип слизнул его.

— И старое-престарое.

Еще одна порция липкой густой крови. Запахло требухой, нарезанной для жарки.

— Ему миллионы и миллионы лет. И еще оно ходит на кончиках копыт.

Как в моем сне: дракон, идущий по морю на кончиках лап.

— Если оно подойдет, — сказал Скип, — постарайся не смотреть. Есть вещи, которые не стоит видеть.

— Мне страшно, — пожаловался я.

Он пристально взглянул на меня. Я заплакал — слишком испугался и не мог больше здраво рассуждать. Скип опять принялся лизать колено.

— Голова кружится, — сказал я.

— Дэн, Джафу плохо, ему нельзя сидеть на вахте, — сообщил Скип.

Кровь. Вкусная. Что надо. Лучше, чем кожа. Небольшое дополнение к рациону. Если содрать свежую корочку с трещины на локте, можно вызвать кровотечение, и это совсем не больно. Но до локтя не дотянешься. Если болячка на запястье станет больше, плевать я хотел на соль, жжение и приступы страха. Хочется есть — и ничего больше, других желаний у меня не было. Никогда.

— Джаф, что случилось? — забеспокоился Дэн.