Кэрол Берч - Зверинец Джемрака

— Да, он такой.

— Раз уж дом и очаг для него так важны, зачем он занялся этим промыслом?

Тим негромко фыркнул:

— Если бы Дэн все время был с женой, вряд ли она казалась бы ему такой прекрасной.

— Сарсапарилью помнишь? — спросил я. — Ту, что продавал зеленщик?

— Спрашиваешь! Да я б за кружку прохладной сарсапарильи сейчас полжизни отдал! Такой аромат не забывается.

Я ясно увидел сетку с травами над головой у зеленщика: розмарин, ромашка, девичья трава.

— Субботний вечер в «Матросе», — размечтался Тим.

Распахиваешь дверь и погружаешься в облако дыма и смеха, отрезаешь прессованного табака и выкуриваешь порцию с бутылкой вина, пока голова не начинает плыть, потом проходишь по узкому коридору в мутноватом свете газовых фонарей, подныриваешь под гардину — и вот ты уже в зале для танцев, где все содрогается от грохота каблуков. Пляшут девушки с ярко-красными губами, груди у них прыгают, словно мячики, моряки с торговых судов заломили фуражки и тоже не отстают, волынщик расставил в стороны острые локти, подбитые железом каблуки так и мелькают в пыли. Над каминной полкой съехали набок настенные золотые часы.

— Да, — произнес Тим, — милый дом. Все еще боишься?

— Да.

— Это ничего, дай-ка руку.

Я протянул руку, и он схватил ее.

— Знаешь, — сказал он, — когда вернемся, я стану главой семьи.

После этих слов мы оба замолчали. Я думал об Ишбель и о ее матери: как-то они справляются теперь вдвоем? Ишбель наверняка не в восторге. Мать частенько доводила ее до ручки. Вряд ли они так уж тоскуют по старику, да и русалки никогда не приносили особого дохода, но обе они точно будут рады возвращению Тима. Я представлял себе, как Ишбель сидит у очага и задумчиво грызет свои жуткие ногти. Чем она занимается? Нашла себе приятеля, с ее-то внешностью. Гуляет небось с каким-нибудь красавчиком-матросом. Об этом думать не хотелось.

Тим заснул и выпустил мою руку. Я же не сомкнул глаз до седьмой склянки, а потом спать уже и смысла не было.

Мы гребли между скал высотой с дом. Покрытые дикой растительностью, они были похожи на застывший зеленый взрыв. Река вытекала из лесистого ущелья, расположенного высоко в скалах, огибая по краю закрытый со всех сторон пляж в форме подковы. С одной стороны его обрамляла опушка леса — деревья, усыпанные кремово-белыми цветами, а с другой — длинная гряда темно-розовых каменных зубцов. Вдали, на возвышенности и в глубине острова, ярус за ярусом поднимались ряды изящных пальм с растрепанными кронами: они все клонились в одну сторону, будто собирались вытащить корни из земли и отправиться в путешествие. Со всех сторон бухту окружали высокие утесы.

Мы слонялись по пляжу как последние дураки, размахивая палками в ожидании дракона. Пляж был влажный, плоский, покрытый рябью; вдоль кромки воды беспорядочно рассыпались камни. Серое небо казалось холодным, но с меня пот лил ручьями. Жар исходил откуда-то изнутри, словно все внутренности медленно зажаривались в духовке из плоти. В самой бухте располагались три или четыре островка — круглые холмики густой зелени. Клетку поместили в самом узком месте пляжа. Я ни разу не видел места, которое было бы больше похоже на драконье обиталище. Рукава бухты простирались в море. Из воды высовывались продолговатые темно-серые и черные силуэты, напоминающие рептилий, их вытянутые рыла чем-то походили на поросячьи и были готовы схватить жертву в любой момент. Слоистый уступ грязно-розового цвета на берегу можно было принять за длинный коготь или гигантскую ступню — на самом деле, как сказал Дэн, это был кусок застывшей лавы. Некоторые скалы были похожи на комки теста, словно великан вылепил их из глины шутки ради. Куда ни глянь, везде мерещились лица. По пляжу через реку тянулась прямая цепочка следов: отпечатки странных лап, похожих на человеческие ладони с когтями. И каждый отпечаток величиной с хорошую обеденную тарелку.

Мимо моей ноги пробежал необычный краб с красными пятнышками. Феликс собирал большие белые фигурные раковины и складывал их возле лодок. Рядом с клеткой Мартин, Абель и Даг кололи щепки для колышков. На берег накатывали белые барашки волн. В той части бухты, где пляж смыкался с лесом, громоздились упавшие деревья. Я бродил туда-сюда, разглядывая в подзорную трубу все подряд: красных с синим птиц на деревьях, скалы в море, ущелье, — пока не подошел слишком близко к деревьям — и вдруг испугался, вглядевшись в бледную дрожащую листву. Стволы отливали тусклым серебром. Там, в самой чаще, затаилось молчаливое эхо чего-то бесконечно мрачного и недоступного, глухой вой, как из гигантской глотки.