Алекс Шталь - Ваше дело

– Да, конечно знаю. Только я не представляю, как можно решить чью-то душевную проблему по телефону. Мне кажется, здесь спрятано что-то другое, о чём я даже боюсь подумать. А отношение подавляющего, как ты сказал, большинства здорово напоминает мне тот старый анекдот, в котором за какое-то экономическое преступление судили еврея и армянина, а в результате – посадили прокурора.

Мы с Андреем посмеялись. И хотя было видно, что парня действительно развеселил неожиданный финал анекдота, всё же, как сказал бы физиогномист, какие-то группы мышц на его лице красноречиво говорили о внутренней борьбе и, как добавил бы я, о какой-то зацикленности на теме, так сильно его волнующей. Что он сразу и доказал, продолжив разговор всё с той же серьёзностью в голосе. Как будто не было никакого веселья. Это его поведение снова вернуло меня в реальность.

К кому же обратиться-то? Эти посиделки долго продолжаться не могут.

С одной стороны, я здесь со всеми соседями в нормальных отношениях, с некоторыми даже что-то вроде дружбы…

Вот именно, что вроде, а на деле – пёс их знает, как они себя поведут в такой ситуации?

Половина населения – серьёзные люди, преуспевающие предприниматели, адвокаты всякие… Какова будет их реакция, если я вдруг скажу: «А знаете, паренёк-то, которого милиция ловила… ну да, убийца этот, он же замечательнейший человек с необычной и удивительной судьбой… Помочь бы парню, а?..»

Господи, может, я один такой дурак, что не выпер его ко всем чертям, когда он тут своим поносом меня разжалобил? Ведь хотел же солдатик свалить…

Да что теперь-то об этом вспоминать? Теперь у меня другая забота.

Голос Андрея сменил ход моих мыслей.

– Да, я понимаю. Но, как же быть с таким понятием как… – Андрей смутился, но, справившись с собой, продолжил:

– Как быть с таким понятием, как кровосмешение?!

Услышав это действительно «страшное» слово, я встал, прошёлся, пытаясь унять нервозность, но, боясь испугать парня такой своей реакцией на его вопрос, спохватившись, сел и, стараясь чтобы мой голос звучал ровно, не выдавая моего волнения, сказал:

– Давай мы с тобой договоримся так. Всё, что я сейчас тебе скажу, останется между нами. Хорошо?

Он кивнул.

– Где бы, когда бы ты ни рассказывал что-то из того, что сейчас услышишь, кому бы и что бы ты ни доказывал, попрошу на меня не ссылаться! Ладно?

Андрей, заметно напуганный таким моим предисловием, снова кивнул, но уже как-то неуверенно, и я понял, что должен объяснить ему, почему прошу его не ссылаться на меня.

– Андрюша, я вовсе не специалист в этой области, поэтому не хочу, чтобы ты воспринимал всё, что услышишь, как истину в последней инстанции. Да и не принято об этом говорить. Вроде как… оправдываешь то, что принято называть всякими нехорошими словами.

Но Андрей, видимо не знавший к чему готовиться, всё равно выглядел как школьник, которому родители взялись объяснять то, что ему уже более подробно объяснили во дворе. Понимая, что моё, далеко не педагогическое, поведение является причиной его неуверенности, я всё же решил продолжить, надеясь, что когда он поймёт, почему я нервничаю, его испуг и неуверенность пройдут сами собой.

– Дело в том, Андрей, что термин этот, ну… кровосмешение, уже много, много веков имеет совершенно не то значение, которое у него было первоначально!

Сказав это, я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, стоит ли мне продолжать и не зря ли я сказал «А»? Как бы парень не потребовал сказать теперь не только «Б», что я уже и собирался сделать, но как бы он не потребовал полного отчёта! А я, честно говоря, никогда эту проблему серьёзно не изучал и потому боялся всё испортить своими поверхностными знаниями.

– Мне кажется, ты даже не представляешь, куда я клоню. Да? Ну, ладно, попробую объяснить.

И хотя по лицу паренька я прочитал, что ему уже всё ясно, подтверждения своим догадкам он, всё же, ждал от меня.

– Как можно назвать кровосмешением близость… ну, скажем, матери и сына, когда им, в общем-то, и смешивать, грубо говоря, нечего! Андрей, кровь-то у них и без того – одна! Прямо как у вас с сестрой!

Я правильно угадал. Парень именно это и подумал, пока я произносил свою подготовительную речь.

– Но, почему же тогда?.. – начал он. Но я остановил его жестом, чтобы не сбиться и не потерять мысль.

– С приходом христианства, Андрей, в мире многое изменилось. Кое-что, считавшееся нормой ещё вчера, сегодня стали называть – грехом. Кстати, слово «грех» в те времена тоже имело совсем не то значение, которое нам сейчас известно! Промах – вот, что оно означало в те времена.