Алекс Шталь - Ваше дело

Но ты знаешь, были исследователи, искавшие ответ и на вопрос о возникновении экзогамии! В своих попытках объяснить возникновение экзогамии Мак-Леннан, например, обратил внимание на весьма распространённый обычай убиения девочек у первобытных народов, для которых, вследствие тягостей борьбы за существование, девочки являлись бременем. Отсюда необходимость похищения женщин – обычая, который из часто повторявшегося факта превратился постепенно в освященную временем религиозно-социальную норму экзогамности. Те племена, которые, благодаря более счастливым условиям существования или изолированности от враждебных соседей, не практиковали убиение девочек, оставались эндогамными.

Или вот ещё теория, тоже ничего не объясняющая, но интересная на мой взгляд. Оказывается, что похищенная из чужого племени женщина является наиболее славным и долговечным трофеем, и потому первобытные люди, в глазах которых война и ее трофеи играли такую высокую роль, должны были смотреть на умыкание, как на самый почетный способ женитьбы, постепенно вытеснивший все остальные.

Против этого достаточно заметить, что экзогамия практикует вовсе не браки с чужеплеменниками, а именно с близкими кровнеродственными родами, между детьми братьев и сестер – чаще всего.

А вот Каутский объяснял склонность к экзогамии, вообще, как мне кажется, самой невероятной для тебя причиной! Он выдвинул теорию «симпатии», по которой лица близко родственные, в силу частого столкновения между собою, не вызывают друг в друге такого интенсивного полового влечения, как лица чуждые друг другу. Против этого достаточно возразить, что у множества первобытных народов браки заключаются чуть ли не с колыбели. Будущие муж и жена воспитываются вместе, и это нисколько им не мешает быть любящими супругами. Не говоря уже о том, что ради одного только поощрения браков по симпатии первобытное человечество не стало бы карать самыми суровыми мерами браки между близкокровными мужчиной и женщиной.

Многие исследователи видят причину экзогамии в том, что первобытный человек ищет в жене подчиненное существо – слугу, работницу, каковую он может найти только в чуждой ему группе. Мол, женщина собственной группы – равное ему существо, которое не допустит господства над собою.

Или вот ещё интересный подход. Тайлор находит, что экзогамия явилась результатом сознательного стремления первобытных людей к миру, который в значительной мере гарантировался взаимными браками. «Дикие племена, – говорит он, – имели перед собою практическую альтернативу между браками извне и взаимным истреблением».

Ну, то, что экзогамия имела благотворное влияние на социальные отношения – это несомненно, но крайне сомнительно, тем не менее, чтобы мотивы мира были основной причиной возникновения экзогамии.

Немного отдышавшись и дав Андрею время на осмысление, я продолжил:

– И ещё… Относительно самого термина я хотел кое-что сказать.

Андрей вопросительно посмотрел на меня.

– Я имею в виду инцест. Сейчас слово «инцест» воспринимается, ну, наверное, как ругательное, да? А ведь incestus – это латынь, между прочим! У древних римлян слово incestus обозначало вообще всякое любодеяние. А любодеянием они называли, да и сейчас церковь называет, любую интимную связь вне брака. Но, тем не менее, церковь не включила любодеяние в число смертных грехов, а считает смертным грехом… похоть. А похоть, как известно, всего-навсего результат полового влечения. Похоть – по определению – желание полового сношения. А половое влечение без последующего полового сношения мне как-то трудно представить. Всё равно, половое влечение лично я понимаю как похоть. Ну, не походом же в кино должно заканчиваться половое влечение, в конце-то концов!

Меня разобрал смех, но глядя на Андрея, по выражению его лица я понял, что парню, всё же, пока не до смеха. Или он не справлялся с потоком информации?

– Представляешь, половое влечение – грех! – попытался я ещё раз хоть немного передать ему своей весёлости. – То есть, продолжение человеческого рода, мягко говоря, церковью не приветствуется, что ли?

Андрей остановил меня жестом.

– Вы меня сейчас запутаете, – сказал он и, наконец, улыбнулся. – Скажите мне вот что, – существует ли какой-то… как бы это попроще сказать? – какой-то… окончательно и бесповоротно принятый и научно обоснованный запрет на близкородственные браки?!

– М-да… Ну, ты и сформулировал, однако!