Федор Московцев - Карибский кризис

Что касается Экссона — там, хоть и было стабильно, и доходы постоянно росли, но, чем больше мы зарабатывали, тем жестче действовали наши конкуренты. Кроме того, постоянно менялись условия работы с нашими основными партнерами — Управлением железной дороги и аккумуляторным заводом Балт-Электро. Ответственных исполнителей Управления РЖД тасовали, как карты, достигнутые вчера договоренности сегодня уже могли ничего не значить, многих поставщиков динамили с оплатой годами — они поставляли продукцию, а им не платили, судиться же с такой структурой совершенно бесполезно. Вопросы конкурентной борьбы и взаимоотношения с контрагентами не входили в круг моих обязанностей, но я знал, каково приходиться Артуру и Владимиру. Они успешно преодолевали всё возрастающие трудности, но в любой момент всё могло закончиться. Всем было ясно, что наша тема с заводом Балт-Электро не вечна и когда-нибудь нам придётся искать что-то новое. Но найдётся ли мне месте в новом проекте?!

Чем быстрее развивались события на Экссоне, тем повелительнее становится требование развивать альтернативный путь (медицинский и аптечный бизнес — то, чем я располагал). Я поставил перед собой задачу добиться ультимативных успехов в этом направлении. Во что бы то ни стало мне нужно было обеспечить себе запасной аэродром на случай, если на Экссоне что-то пойдёт не так.

Я мог сделать и действительно делал всё возможное и невозможное, дабы преуспеть на нескольких фронтах. Я был готов пожать плоды победы. Но когда запущенная мной с авантюристической смелостью финансовая машина оказалась на краю пропасти и оставалось только две возможности — либо проскочить над этой бездной по рельсам успешного медицинского бизнеса (в чем уверенности не было), либо провалиться в неё и навсегда прослыть в деловом мире безнадёжным банкротом, — я не колеблясь и без сожалений впутывался во всё более и более рискованные авантюры. Что руководило моими действиями?! Не иначе как потусторонние существа с рогами и копытами.

Моё знакомство с Василием Кохраидзе состоялось летом 1996 года благодаря моей подруге Кате Третьяковой. Василий, плотный, коренастый, круглолицый, усатый, с большим разбойничьим носом, был другом Катиного отца, и на своей машине отвёз нас в Абхазию, где поселил у своих родственников. Мы провели там два незабываемых месяца. Мы с Катей планировали пожениться, но обстоятельства сложились таким образом, что она уехала в другой город (как потом выяснилось, во Владивосток, где служил её отец), и мой с ней контакт был утрачен. В июле следующего, 1997 года, я женился на Мариам. Катя вернулась в Волгоград в августе. На второй день после приезда и за день до своего 24-го дня рождения она погибла в автокатастрофе.

Следующая моя встреча с Василием произошла летом 1999 года — совершенно неожиданно он появился в моём офисе, никак не объяснив причину своего внезапного приезда (на тот момент он проживал в Москве). Он пробыл в Волгограде неделю. Мы каждый день виделись, он побывал у меня в гостях, мы съездили на Катину могилу (как раз была годовщина), много говорили о делах. Оказалось, Василий возглавлял компанию «Медкомплекс», торговавшую медицинским оборудованием — не учредитель, а наёмный директор. То есть занимался примерно тем же, что и я. Если я специализировался на продаже продукции Джонсон и Джонсон и Б. Браун, то его компания занималась в основном продажами лабораторного оборудования и расходных материалов.

Цель его приезда выяснилась в день его убытия. Я провожал его на поезд, и на перроне он поведал, что в своё время его кинули ребята, ставшие впоследствии хозяевами московского банка «Совинком». И если раньше невозможно было призвать их к ответу, то сейчас появились рычаги воздействия, ведутся переговоры. Узнав о существовании волгоградской компании с таким названием, Василий решил проверить — может, появятся дополнительные зацепки для взыскания долга. Оказалось, это просто совпадение. Видно невооружённым глазом: явно не тот уровень.

Услышав это, я почувствовал себя бараном, которого провезли мимо бойни.

— Ну, ты чего так напрягся, всё в порядке, — сказал Василий, протягивая руку.

Пора было уже заходить в вагон. Попрощавшись, мы расстались.

— Рад был встрече, увидимся! — крикнул Василий из тамбура.

Окончательно поняв смысл приезда Василия, я невольно вздрогнул. Для меня это были дни скорби, дни воспоминаний (Катя очень много для меня значила, и её уход стал для меня трагедией), а для моего гостя — дни пытливых наблюдений. Скорее всего, Василий не ограничился одними наблюдениями, и тайно обыскал шкафы, тумбочки, и все места, где хранились документы.