Федор Московцев - Карибский кризис

Кое-как успокоив тёщу, Блайвас отвёз её домой, после чего позвонил мне и потребовал объяснений (он не знал о масштабах моих проблем). Предупрежденный Ренатом, я выдал ему порцию успокоительных объяснений: всё в порядке, Совинком — благополучная компания, а Рошаль — мелкий пакостник, урод и пидарас. С последним утверждением трудно было не согласиться, но Блайвас был обеспокоен за судьбу кредита, который получает через знакомых, а также за будущее проекта с помещением на Греческом проспекте. Он был особенный человек и не понимал длинных объяснений, поэтому вместо уговоров я выбрал другую тактику:

— Послушай, Винц: если тебе что-то не нравится, давай закроем эту тему. В конце концов, это тебе было нужно. Ты меня уговаривал взять в аренду помещение, ты обещал платить за него, ты обещал сделать мне этот кредит. Между прочим, последний раз Надежда Васильевна выманила у меня деньги на аренду. Сказала, тебя найти не может…

Это подействовало, он пообещал, что заставит тёщу сделать недостающие для кредита документы как можно скорее, а когда я немного наехал на него за то, что она ставит меня раком и я вынужден был заплатить за помещение, за которое по уговору должен был платить он, то он извинился и сказал, что вернёт мне эти деньги.

На этом пакости Рошаля не закончились. Мне позвонили из московского представительства Джонсон и Джонсон и сообщили, что он общается с региональными представителями компании и активно поносит фирму Совинком во главе с её директором, — в общем, всё то же, что с Надеждой Васильевной: он скармливает им мешанину из инсайдерской информации, разбавленной собственными грязными инсинуациями. Я невозмутимо заявил, что не отвечаю за действия давно уволенных сотрудников, и что если бы стал собирать все сплетни, распространяемые конкурентами Джонсона и передавать их руководству Джонсона, то у меня бы не осталось времени на работу. Этого оказалось достаточно, чтобы прекратить все ненужные разговоры. Рошаль принялся наяривать в другие фирмы и медучреждения, с которыми у нас пока что сохранились хорошие отношения, их руководители испуганно звонили мне и спрашивали, что случилось, и приходилось объяснять, что Рошаль — глубоко дефектный товарищ, имбецил, набравшись где-то антиобщественных воззрений, теперь кликушествует, смущая добропорядочных граждан. По природе горячий Ренат предложил грохнуть этого гомика… тут необходимо отметить, какое множество чувств боролись в моей душе, но гнев в итоге уступил место горечи и презрению к трусливому подонку Рошалю, и я сказал:

— Послушай, Ренат… но как же мы грохнем нашего терпилу?! Мы же приготовили его для принесения в жертву Тимуру из Ростова и кредиторам «Перспективы», с которыми договаривался Казьмирчук.

Пробыв в Волгограде неделю, я вернулся в Петербург по требованию компаньонов — на таможне застрял вагон с казахским свинцом и возник риск непредвиденных расходов за СВХ (склад временного хранения), а также застопорилась отгрузка отходов с Октябрьской железной дороги. С одной стороны меня обрадовало, что я востребован в компании, ушли в сторону тревожные ощущения, что от меня хотят избавиться; но с другой — появился страх: за неделю я разжился всего тремя миллионами (которые перечислил Азимов и под которые удалось наскрести товар без предоплаты), а этого явно недостаточно. Кредит Газпромбанка подвис, и непонятно, когда Надежда Васильевна соберётся с духом, чтобы доделать все документы. Хорошо, если распорядители финансов, Артур и Владимир, будут требовать снимать со счетов Внешторгбанка наличные небольшими суммами, как это происходило последние три месяца, — тогда я продержусь до кредита. А если потребуют всю сумму сразу?!

Вернувшись в Петербург, я предъявил решение Советской налоговой об аресте счета Совинкома и изложил ситуацию таким образом: налоговая инспекция Советского района затеяла выездную проверку моей фирмы, в офисе сидят четыре налоговика и ковыряют документы, и пока они не закончат, счет не будет разблокирован. Для решения вопроса я вышел через знакомых на заместителя начальника областной налоговой (Управление Федеральной налоговой службы по Волгоградской области), который со дня на день надавит на Советскую налоговую и заставит её отозвать решение о приостановлении операций по расчетному счёту. Мне было велено «держать руку на пульсе» и беспрерывно теребить Волгоград, чтобы поскорее вызволить наши восемь миллионов.