Федор Московцев - Карибский кризис

Когда оранжевое солнце стремительно падало за горизонт, небо наливалось чернильной синевой и ветер успокаивался. Огромное воздушное течение ослабевало. Среди ослепительных, похожих на фонари звёзд, снова двигались неторопливые, с зеленоватыми кромками облака.

Когда я на некоторое время забывал про недостачу и у меня было хорошее настроение, я смотрел на вещи с позитивной стороны: побежав впереди паровоза, бунтовщики облегчили мне задачу — всё равно толку бы от них было мало, учитывая, что они уже разок взбрыкнулись; это уже не сотрудники, а диверсионно-десантный отряд фактически, так или иначе пришлось бы их увольнять. Теперь, когда они обозначились полным составом, не нужно проверять на лояльность тех, кто еще недавно вызывал сомнения. Кое-кто взял больничный, и таким колеблющимся было сделано предупреждение: определиться до моего приезда, ориентировочно до двадцатого января. Давая оценку действиям святого Иосифа, я ставил его в один ряд с Расторгуевым, подчеркивая тем самым, что авторитет старого седого полковника сильно преувеличен темными, малоумными, невежественными людьми, не знавшими жизни, не умеющими отличить божий дар от яичницы. Так поступить, как он, мог только крайне неразумный человек — ведь он не будет получать с Югмедсервиса (ЮМС) столько же, сколько с меня. Он отжимает бизнес (пытается отжать), но это не то же самое, что забрать недвижимость, дорогую машину или какую-то осязаемую собственность. Мой бизнес — это я сам, мой креатив и мои наработки.

Отделившихся оказалось семнадцать человек — семнадцать дармоедов, уход которых можно описать поговоркой: «баба с возу, кобыле легче». Если они и увели каких-то клиентов, то эти потребители никакой погоды не делают. Нагрузка на бюджет существенно уменьшилась, учитывая то, что я больше не собирался платить Иосифу по крайней мере до тех пор, пока будет существовать ЮМС.

Мотивация святого Иосифа, старого ревнивого пердуна, в какой-то степени объяснялась тем, что его жена пришла к нему от меня, и он, как лев, новый хозяин прайда, просто обязан уничтожить предыдущего; кроме того, его подначивал сладкоголосый Паперно, который решил прибрать к рукам мой бизнес, и святой Иосиф вёлся на всякие инсинуации своего пожизненного заместителя: он, конечно, распознавал лесть, но любил её, как тонкое вино, способное кружить голову. И, игнорируя трезвый расчет, благосклонно слушал то, что ворковал Паперно — водевильного вида красавчик с манерами порноактера.

Это про святого Иосифа. Ну а логика бунтовщиков совершенно непонятна, ведь они значительно потеряли в зарплате. Старый седой выжига не будет им платить из своего кармана, значит, им придется сильно суетиться, нарабатывая своих клиентов, чтобы хотя бы немного приблизиться к тому уровню доходов, что они получали у меня, особо себя не утруждая.

Помимо созерцания океанских просторов, благотворное влияние на мою психику оказывало посещение ресторана Las Americas, находящегося в Варадеро, куда я повадился ездить почти каждый день. Там, попыхивая сигарой и при помощи доброй порции рома я пытался привести в порядок свои мысли. Но мои размышления неизменно возвращались к одному и тому же: запоздалые сожаления о том, что так неразумно вёл дела, распылял усилия, работал на несколько фронтов и рисковал чужими деньгами. Картинка была еще та: под звуки гитары, лютни, музыкальных инструментов из тыквы и треса (кубинской гитары с тремя парами струн) артисты на сцене пели о своих печалях и радостях, а я бесконечно анализировал свои промахи.

Больше всего я сожалел о том, что воспользовался деньгами Экссона. Я ведь нарушил данное себе обещание, получается, моё слово ничего уже не значит! Сказал себе: выкручивайся, как хочешь, но не лезь в общественную кассу. И всё-таки я это сделал. Похоже, придётся смириться с тем, что моя жизнь состоит из сплошных противоречий. То, что я рисковал чужими деньгами, могло быть мелочью само по себе, но это лишь один из провалов, которые все вместе составляли мою манеру вести бизнес.

Мне уже приходилось тайно от компаньонов перехватываться общественными деньгами. Год назад, когда я отрабатывал схему с необеспеченными векселями и реализовывал взятый на московских фирмах товар, неожиданно объявился Лечи Вайнах и потребовал свои $280,000 на два месяца раньше оговоренного срока. До этого в какой-то момент с Лечи возникла проблема, которую улаживал Блайвас, он же контактировал с чеченским плохишом и являлся гарантом соблюдения условий вексельной сделки. Соответственно, все переговоры шли через Блайваса. И теперь, если у Вайнаха со товарищи что-то изменилось, необходимо созвать всех участников сделки, устроить переговоры, на которых большинством голосов утвердить изменения. Если Вайнах хочет деньги прямо сейчас, пусть даёт скидку! Но Блайвас стоял на своём: никаких скидок, деньги прямо сейчас, иначе Лечи пришлёт бойцов, которые будут караулить меня возле подъезда со стволами.