Юсеф эль-Сибаи - Водонос умер

Придя домой, Шуша первым делом справился о своем жильце. Умм Амина рассказала, что тот вернулся, пообедал и прилег отдохнуть, так как у него ломило поясницу. Шуша умылся, помолился, и тут вернулся Сейид из школы. Все трое пообедали. За столом царило молчание. Заметив это, Умм Амина рассмеялась:

— Вот ведь — привыкли к болтовне Шеххаты. Без него и еда становится невкусной.

— И то правда, у него всегда хватает шуток-прибауток.

Шуша пошел подремать, Сейид — к приятелям на обычное место под тутовое дерево, Умм Амина села около лестницы.

Часа в четыре Шуша проснулся, а Шеххата все еще не выходил из своей каморы. Хозяин дома удивленно сказал:

— Что-то он задерживается, никогда с ним этого не случалось раньше. Наверное, по-настоящему заболел. Пойду посмотрю. — Шуша тихо вошел, стараясь не шуметь и не беспокоить спящего. Он увидел Шеххату, лежащего на сундуке. Тот повернулся лицом к стене, ноги подтянул к подбородку: сундук был маленьким. Шуша тихо позвал:

— Шеххата, а Шеххата!

Тот не отозвался. Тогда хозяин дома потрогал его за спину и тихо произнес:

— Шеххата, ты и вправду заболел?

Ответа не последовало. Шуша почувствовал, что тело лежащего неестественно холодное. В страхе он приложил руку к его лбу, к груди и почувствовал, что человек не дышит. Немного нужно было времени, чтобы понять — перед ним лежит бездыханный труп. Смеялся над смертью, а сам умер от безделицы. Шуша был поражен. Ну и неожиданность! Никогда он не думал, что увидит этого шутника мертвым.

Время шло, а Шуша все стоял как вкопанный, не зная, что делать. Постепенно он начал приходить в себя. И вдруг бросился во двор и, захлебываясь от рыданий, крикнул:

— Умм Амина!

— Что тебе, сынок?

— Шеххата эфенди умер.

— Умер? О горе! Как умер? Только что стоял передо мной! На все воля аллаха! Он дал, он и взял!

Старушка заплакала, а ее сын вернулся в свою комнату, взял белую простыню, зашел к Шеххате и накрыл тело. Вдруг ему в нос ударил сильный запах гашиша. Он подумал, потом подошел к трупу и начал его обшаривать. Вытащил деньги и положил себе в карман. Взял окурок и бросил его в уборную, потом проговорил с досадой:

— Бог тебе судья, сам себя угробил, неугомонный.

Печальная новость быстро облетела всех обитателей дома и Кошачьего переулка. Соседи валом повалили. Одни, чтобы помочь, другие — полюбопытствовать, третьи — посочувствовать.

С наступлением темноты Шуша устроил перед воротами дома небольшой шатер, поставил несколько стульев и скамеек во дворе и перед домом. Появились добровольцы читать коран. Сейид с приятелями сидел на краю бассейна. Все они были грустными и молчаливыми. Ребятишки высказывали сочувствие Сейиду, который был чернее тучи. Первый раз он столкнулся со смертью. Он еще никак не мог поверить в то, что Шеххата ушел навсегда и что он его никогда больше не увидит.

Наконец, двор опустел, все разошлись по домам. Убитый горем, Сейид прижался к бабушке. Шуша сидел на постели и грустно смотрел на звезды. Вдруг в тишине ночи ему почудилось, что слышит он печальный голос дудки. По лицу его покатились слезы.

Вытерев глаза, Шуша тряхнул головой и с грустью заговорил сам с собой:

— Всему есть свой конец… Все мы это знаем. Но счастье в том, что мы не знаем, когда наступает этот конец. Если бы знали, то встречали бы его с меньшим мужеством. Жизнь грустна и тяжела, но умирать все равно никто не хочет. Никто не был так точен в оценке живущих, как покойник. Прав он был, когда говорил: "Нет никого на свете лицемернее и глупее, чем люди. Ведь самая большая глупость, которую делает человек, — это не думать о своем конце. Знает человек, что умрет, но не готовится к этому печальному событию". Дай тебе бог место светлое, самый мудрый и самый беспечный человек!

Всю ночь Шуша провел, сидя у окна, борясь с тяжелыми думами и стараясь успокоиться. Но всюду он чувствовал призрак смерти, слышал ее дыхание. Голос смерти чудился ему в мяуканье кошек, в собачьем лае… Смерть… Смерть… Смерть…

Уже занимался рассвет, а Шуша все не менял позы. Глаза его оставались широко открытыми, тяжкие думы все еще теснились в голове. С первым утренним призывом муэдзина, он тяжело встал, опустился на коврик и помолился. Войдя к матери, он нашел ее сидящей около комнаты Сейида. Услышав шаги, Умм Амина подняла удивленно голову:

— Что так рано, сынок?

— Я и вовсе не спал.

— Я тоже… Все ждала — вот встанет, как бывало… Хороший был человек. Упокой его аллах!