Мартин Эмис - Записки о Рейчел

Что за игру вел мой отец? В среду, вернувшись из кино, я застал Дженни и Нормана перед телевизором. Они заговорили одновременно: Дженни спросила, не хочу ли я кофе, а Норман спросил, не хочу ли я виски, так что пришлось дипломатично ответить, что мне ничего не нужно.

— Зачем, — вопросил я, — этот старый мудак сюда приперся? Чего он хотел этим добиться?

— У шлюшки этого старого мудака, — сказал Норман, — есть десятилетняя дочь, которую в эти выходные некуда деть, поскольку ее мать уезжает со старым мудаком.

— И он хочет, чтобы ты побыл нянькой?

Норман кивнул.

— И ты будешь?

— Конечно, — сказала Дженни.

— Чего ради?

— Бедняжке некуда больше деваться.

— Ну и?..

Телевизор внезапно затрещал. Дженни взвизгнула.

— Что с тобой? — спросил Норман.

— Ничего особенного. Просто никак не пойму, что это за чертовщина.

— Забавно. Я и сам никак не пойму, что это за хуйня.

Я целый час просидел за своим столом, тряся головой, работая над Письмом Моему Отцу. В полночь я зачеркнул слово «Письмо» и написал сверху «Обращение к».

Я сошел с автобуса и направился к дому Рейчел. В одной из подворотен, за две улицы до цели, я попытался заранее избавиться от вечерней мокроты, выхаркав две лужицы неоднородной зелени. Я привалился к стене и некоторое время наблюдал за человеком, моющим свою машину.

А вот и дом, в который мы с Джеффри нагло вломились два месяца назад. На этот раз я уверенным шагом подошел к двери и деликатно постучал молоточком.

Юная принцесса, переодетая горничной, открывает дверь, вешает пальто, приглашает следовать за ней наверх. Я введен без доклада в комнату, полную людей. Появляется Рейчел, вся в белом, с неясными очертаниями, берет меня за руку. Меня призывают пойти познакомиться с Мамочкой. Вдвоем мы шествуем среди всей этой роскоши. Три женщины в прическах и украшениях. Два смокинга. Крупная седовласая дама протягивает мне руку. «Хайвэй, это Мамочка». Когда я кланяюсь, Мамочка, однако же, смотрит поверх моего плеча. Она произносит: «Минни, ты все-таки пришла. Что же произошло?» С кислой улыбкой я выпускаю ее руку и отступаю, чтобы пропустить Минни. Пора уносить ноги. Спустя две минуты, оказавшись каким-то образом в одиночестве посреди комнаты, прячась, я обнаруживаю стакан в своей руке и руку у себя на плече.

— Приветствую!.. Рад тебя вновь увидеть, Чарльз, — прогнусавил Дефорест Хёнигер.

Гораздо позже, уже сидя за столом, я вдруг понял, что не сплю. К этому моменту я достаточно опьянел и готов был отстаивать левые взгляды. Дефорест не смог бы быть еще милее и радушнее. И, поскольку любой американец — это ходячий кинофильм, он даже не был особенно скучным. Вдобавок всякий раз, когда пустел мой стакан, он забирал его, наливал туда еще виски и приносил назад, не забыв сказать: «Не за что», — опять же, в нос.

В столовой еще одна принцесса в изгнании показала мне мое «надлежащее место», иными словами, «место для наименее важных гостей».

— Спасибо, спасибо, — кивнул я, усаживаясь между тетушкой и сводным братом Рейчел, Арчи. За столом было четырнадцать человек. Я сидел на тихом конце, со стороны Гарри. Рейчел была на шумном конце со своей матерью и Дефорестом.

Гарри, как я теперь видел, был очень высоким мужчиной англо-еврейской внешности со лбом размером с ягодицу и толстыми мокрыми губами. На нем был модного покроя серый костюм и рубашка в тон с галстуком. На первый взгляд он мог показаться шикарным и глупым. На деле же он был обыкновенным и глупым. Очевидно, Гарри натренировал свой громкий помпезный голос имитировать аристократическое произношение еще лет в двадцать (наверняка примерно в те же годы он удлинил свою фамилию на «Сет-»). Тридцать лет спустя он с тем же успехом все забыл. К счастью, он был достаточно самодоволен, чтобы не замечать свою неуместную гнусавость. У Гарри была престранная фигура, хотя и не без симметрии. От ступней до коленей он был худ. От коленей до бедер — толст. От бедер до пояса — очень толст. От пояса до груди — очень-очень толст. От груди до плечей он был очень толст. У него была толстая шея и худое, если не считать арбузных губ, лицо.

Сев, Гарри тут же принялся обсуждать политические новости с красавчиком-предпринимателем справа от него. Затем между ними уселась молодая женщина с лошадиным лицом. Тетушка — тетя Рейчел, а не Арчи, как я позднее понял, сидела справа от меня, слева от Гарри. Она теребила салфетку и прислушивалась к разговору. Гарри изредка поглядывал на меня, видимо, принимая за друга Арчи.