Михаил Мамаев - Месть негодяя

От главного героя меня тошнит. От его вычурной глубокомысленности и самовлюбленности. Такое впечатление, что десятилетия актерского нарциссизма убили в нем мужчину. Осталась только мужественная оболочка, сквозь которую наружу рвется женственность. Превращение актера в женщину — это настоящая трагедия, достойная глубокого художественного исследования. Но, к сожалению, не она в центре внимания. А некий умозрительный поиск идеальной женщины. Которой нет. Как нет ничего идеального. Если бы в финале фильма герой нашел эту идеальную женщину в себе, вот, тогда фильм был бы гениален!

Главный герой — режиссер. Судя по всему, Альтер эго самого Антониони. Находится в творческом поиске. Но выглядит настолько сытым, спокойным и самодовольным, что всем своим видом утверждает полную творческую импотенцию.

А еще они задолбали курить! Курят везде, в каждом кадре! Кажется, дым валит с экрана в комнату! Ну, просто нечем дышать… Удушливый Антониони!

Только одно место мне понравилась. «Ты летал когда-нибудь на дельтаплане? — говорит герой. — Я хотел бы при общении с женщиной испытывать те же ощущения, что и при полете на дельтаплане. <���…> Я хотел бы с женщиной молчать. Но мне приходится разговаривать…» Мне понравился этот монолог, потому что я тоже хотел бы с женщиной разговаривать как можно меньше — как с морем, небом, огнем… Но для этого она должна быть, как море, как небо и как огонь — она должна быть частью моей природы, моего мира, моей вселенной… Мы должны друг друга слышать, не размыкая губ, а порой даже не глядя в глаза, а лишь взявшись за руки… Только тогда я поверю, что в мире есть моя половинка и я ее нашел… Я не знаю, возможно ли это, но я готов ждать, сколько потребуется. И я готов не дождаться… И я больше не хочу обманываться, лишь бы кто-то был рядом, кто-то был… Мне больше не нужен КТО-ТО, лишь бы кто…

А еще запомнился кадр в конце фильма, в отеле в Венеции. Герои объясняются у арочных стеклянных дверей. За стеклом кружатся взволнованные чайки, солнце отражается в зеленой воде канала, его золотые струны превращают темную гостиную в подобие арфы… Как кинематографист, я понимаю — сложно было добиться, чтобы чайки всю сцену, все дубли летали и беспокоились. Для эффекта золотых струн надо было постоянно дымить в гостиной и следить, чтобы дым не клубился, то есть был незаметен. Гондола должна была выплывать точно на определенных репликах, чтобы потом смонтировалось… Я представляю, сколько времени потребовалось режиссеру, чтобы оживить и снять все эти подробности! Но само объяснение героев лживо, напыщенно, претенциозно. Слова-пустоцветы, не проникающие в сердце, не трогающие душу.

У актрисы, исполняющей роль Иды, огромный, непропорциональный лоб. Все время, пока она на экране, я слежу за этим лбом, думаю только о нем, и ничего не могу с этим поделать. И вот, в сцене в лодке в венецианской лагуне, герой гладит ее лоб, а она говорит:

— У меня слишком большой лоб, да?

Ужас!

Совсем другое дело — фильм 1973-го года «Какими мы были» Сидни Поллака.

«Он был слишком похож на страну, в которой жил — все давалось ему слишком легко…» — говорится об одном из героев.

Я сразу переделал эту фразу: «Родион Сидорский был слишком похож на страну, в которой жил — он приносил окружающим много страдания. И самому ему все давалось слишком трудно…» Мы похожи на то место, где родились и где живем.

Барбара Стрейзанд и Роберт Редфорд играют гениально, они живые! То, что они придумывают, не навязчиво, в этом нет претензии. Например, воздушная сценка в кафе, когда она отдает ему второй ключ от своей квартиры, чтобы он мог приходить туда без нее. Она незаметно прячет ключ в один из кулачков и протягивает, чтобы он нашел. А он выбирает не тот кулачок. Тогда она мгновенно скрещивает руки, меняя кулачки, чтобы ключ все равно попал к нему. А он вдруг берет солонку, солил этот ключ, бросает в рот и делает вид, что жует. И вся эта сценка длится не больше десяти секунд…

Когда они серьезно поссорились, он возвращает ей ключ. Они не могут быть вместе, потому, что очень разные. Он легкий, а она все время давит, не дает ему жить и радоваться жизни, хочет, чтобы он становился лучше…

— Кэтти, ты так многого ждешь, — с упреком говорит он.

— Да, но посмотри, как много у меня есть! — отвечает она.

Кажется, мой Родион для меня сейчас, как эта Кэтти для героя Редфорда. Только более хитрый. Как я…

…Проститутка Яна встает с постели, пишет на зеркале губной помадой номер мобильного. Через минуту пойду в душ, а она подсунет в карман моего пиджака пакетик с героином.