Михаил Мамаев - Босфор

— Ты весь седой!

— Это мука.

— Идем! Сейчас заблестишь как новенький…

Вода, пенясь от шампуня и моего восторга, заполнила ванну. Нырнул и почувствовал, что все мышцы гудят, словно по ним провели железную дорогу.

— Закрой глаза, — сказала Наташа и плеснула шампунь.

У нее были сильные руки.

Земную гравитацию отключили. Приоткрыл один глаз и сквозь пену заметил, что Наташа в трусиках. Брызги воды дразнили розовые соски. Они стали сосредоточенными. Прицелился и поймал один губами. Кожа у Наташи покрылась мурашками. Блестела от воды и шампуня…

Затащил в ванну.

— Милый! — прошептала она и забралась на меня.

На миг исчез под водой.

— Утопишь! — прохрипел, выныривая, и тут же почувствовал, что не утону, пока Наташа будет вот так на мне, во мне, частью меня.

Мы непобедимы и выживем при любом раскладе. Даже в брюхе кита, на другой планете и, боюсь предположить, где… Потому что, в конце концов, можно дышать дыханьем друг друга…

Запахло паленым.

— Чайник! — заорала Наташа и бросилась на кухню.

Чайник погиб. Другого не было.

— Будем кипятить воду в супнице, — шутливо утешил я. — Всех рано или поздно забывают на огне.

Двери пекарни были заперты. У дверей лежала стопка старых газет. Взял первую попавшуюся и стал просматривать. Встречались знакомые слова. Мог уловить смысл отдельных колонок.

Пришел Ахмет, предложил сигарету. Я отказался.

— Ранняя птаха, опередил меня, — сказал Ахмет.

Он приходил первым и растапливал печь.

— Рано лег вчера.

— Как спина? — подмигнул Ахмет.

Его черные, сросшиеся брови зашевелились.

— Болит. Хорошо, когда болят мышцы.

Он открыл пекарню и принялся за работу. Я помог. Пришли остальные.

В воздухе запахло свежим хлебом.

Было интересно, как толстяк, сам похожий на булку, у замаскированных врат в преисподнюю преображается, ласточкой легкомысленно ныряет в огонь, рискуя никогда больше не вернуться назад. Лишь сила и простодушие его помощников, в последний момент хватавших за ноги, спасали его от плачевной участи быть запеченным вместе с тестом.

Я выносил из подвала противни со свежим хлебом и грузил в пикапы на место пустых, что хозяева булочных исправно возвращали. Противень за противень. Как зуб за зуб…

Работал по пояс голый. Иначе невозможно, когда спускаешься в ад.

— Русский, — похлопывали по плечу булочники, белозубо улыбались и шутливо грозили, — хорошо работай!

С огромными плетеными корзинами забегали мальчики-разносчики, брали хлеб и отдавали деньги. Они ходили по квартирам. Такая работа приносила гроши, поэтому они спешили.

Во время перекуров булочники говорили обо мне с хозяином. Кое-что понимал. И наблюдал за ними, стараясь ничего не пропустить, все запомнить. «Однажды вы мне еще пригодитесь, любопытные, беззлобные сплетники! — думал я. — Как десятки, сотни, тысячи других, волей судьбы прошедших через мою жизнь…»

В три часа дня работа кончилась. Заплатили и накормили обедом.

— Заглядывай к нам, — сказал хозяин пекарни. — Ты хорошо работаешь. Буду брать.

Пожали руки. Наши руки были белые и сухие от въевшийся муки.

Вернулся домой, принял душ и позвонил Наташе. Договорились, что зайду за ней.

Зазвонил телефон.

— Вы помните, что через три дня квартира должна быть пуста? — спросила Эсра. — Уборщица наведет порядок. Оставьте ей ключи и заплатите за работу.

— Разумеется, Эсра. Но мы сами собирались…

Эсра повесила трубку.

Позвонил Денизу.

Подошла секретарша.

— Извините, но их нет в агентстве.

— У Дениза могут быть неприятности.

Секретарша внимательно молчала.

— Как появится, пусть сразу позвонит.

Ждать пришлось недолго.

— О чем ты хотел говорить? — холодно спросил Дениз. — Какие неприятности?

— Во-первых, здравствуй, Дениз, — дружелюбно сказал я. — Мы давно не виделись и даже не имели возможности пообщаться по телефону. Все же мы друзья.

— Спасибо, — ответил Дениз. — Дальше.

Он ждал, а я не торопился.

— Речь о гонораре за комершел…

— Мы не знаем, сколько она получит. Что еще?

Вероятно, он держал нас за идиотов.

— Завтра Наташа не выйдет на работу. До свидания, Дениз.

— Подожди! Сейчас попробую выяснить…

— Жду…

Телефон снова зазвонил. Я снял трубку и услышал голос Шермин.

— Все в порядке, — сказала она.

— Сколько?

Шермин назвала цифру.

— Это смешно, — сказал я.

Сумма, названная сестрой Дениза, была неприлично мала. За комершел здесь платили в десять раз больше.