Михаил Орлов: Смерть на Босфоре, из хроник времен Куликовской битвы

© М. Орлов, текст, 2010

© Геликон Плюс, макет, 2010

Пролив Босфор протяженностью пятнадцать морских миль имеет множество водоворотов и два течения: верхнее из Черного моря в Мраморное и глубинное в обратном направлении. Мысленно донырнем до нижнего и понесемся, увлекаемые им, до серебрящейся подземной реки Стикс. Казалось бы, и все, но нет! Сэкономим и не станем платить два обола [2] Обол – мелкая медная монета. угрюмому перевозчику Харону. Каждый переправится на другую сторону в свой час, а пока побродим вдоль низкого берега, вглядываясь в призрачные тени на том берегу…

Ясным сентябрьским днем 6887 года от сотворения мира, или иначе – 1379 года от рождества Господа нашего и Спасителя мессер Доменико Каэтано, светлейший вельможный консул генуэзской колонии Галаты, расположенной на побережье Босфора, с верхней открытой площадки башни Христа обозревал окрестности. Слева от него синели воды пролива, разделявшего Европу и Азию, а прямо перед ним за лазоревой гладью Золотого Рога высились серые крепостные стены Нового Рима, из-за которых виднелись шпили дворцов и купола храмов. Кроме всего этого краем глаза консул видел жену достопочтенного советника господина Джакомо Фрегозо, известную стерву и потаскуху донну Лючию. Она принимала ванну на открытой террасе и своей ослепительно-порочной наготой отвлекала солдат на городских стенах, взиравших на нее. Тьфу ты, прости, Господи!

Стояло безветрие, но Каэтано, старый, матерый купец, изрядно поплававший на своем веку и повидавший всякого, чувствовал, что где-то на юге, за Дарданеллами, в Эгейском море собирается буря, которая придет еще не скоро, но неизбежно, как страшный суд, которым священники пугают прихожан. Пока же кругом царили покой и тишина, женщины развешивали выстиранное белье, а огородники поливали грядки, не ведая, что буря принесет с собой ливень. Впрочем, ныне Каэтано не до погоды – он размышляет о делах вверенной ему колонии… Свергнутый два года назад своим сыном, одноглазым Андроником, император Иоанн V Палеолог при помощи венецианцев и турок вернул себе престол. Обстановка на Босфоре осложнилась, ибо генуэзцы поддерживали Андроника, укрывшегося у них. Греки несколько раз пытались овладеть Галатой, но безуспешно. В ответ на это генуэзские галеры блокировали Босфор, лишив Константинополь подвоза хлеба из Причерноморья. Война была не выгодна ни одной из сторон, так как мешала торговле, но тем не менее продолжалась. Недавно в здешних водах произошло сражение венецианской и генуэзской флотилий, окончившееся безрезультатно. Каэтано хотя и не считал себя провидцем, но чувствовал, что исход борьбы между двумя республиками решится не здесь, а где-то в Адриатике или Эгейском море.

Ситуацию еще более усугубляли вести, приходившие с Запада, – что-то неладное творилось в святой католической церкви. Люди перестали отличать пророков от безумцев. После кончины его святейшества Григория XI пап стало двое – один в Италии, другой в Авиньоне. Об Урбане VI ходила молва, что он психически нездоров, страшно властолюбив, упрям и невоздержан на язык. О Клименте VII говорили, что он скорее полководец, нежели церковный иерарх, и ему более подходит корона, нежели папская тиара. По натуре он не то что не милосерден, а невероятно жесток. Будучи еще папским легатом графом Робертом Женевским, он вырезал все население Чезены [3] Чезена – город в северной Италии у подножия Апеннин. . Все, более четырех тысяч! За что получил прозвища «мясник» и «чезенский палач»…

Святейшие отцы с пеной у рта предавали друг друга анафеме, и о согласии меж ними не могло идти и речи. Повсеместно происходили странные вещи. Некоторые епископские кафедры одновременно занимали два епископа – одного назначал итальянский папа, другого авиньонский; случалось, что и в монастырях сидели по два настоятеля. От этого у католиков мутился рассудок – никто не ведал, за кого молиться, потому некоторые молились за обоих пап, а иные ни за одного.