Михаил Орлов - Смерть на Босфоре, из хроник времен Куликовской битвы

Назло судьбе, проведя последнюю ночь на Никольской улице в объятиях своей Варвары, Митяй распрощался с ней, как ни в чем ни бывало, утаив, что расстаются навсегда. В то же утро в княжеском Спасском монастыре на Крутицах, одном из главных кремлевских монастырей, Чудовский архимандрит Елисей, прозванный Чечеткой, водрузил на главу нового инока черный клобук и нарек его Михаилом – по первой букве мирского имени. Формально, согласно церковным канонам, митрополичью кафедру мог занять и священник, но такого никто не помнил. Святители всея Руси испокон веков имели монашеский сан. В тот же день по воле великого князя Спасский архимандрит Иван Непенца сложил с себя сан «по глубокой старости», а вечером Михаила возвели в архимандриты.

Такая поспешность не только не соответствовала, но и противоречила всем традициям. Чернецам и старцам, которые долгие годы пребывали в затворничестве и молитве, это представлялось святотатством. Михаила они воспринимали «новиком» в иночестве, а не своим пастырем и наставником. Да и правда, можно ли, только приняв постриг, учить других тому, чего сам не постиг в полной мере? Число недоброжелателей архимандрита множилось. Монахи начали покидать обитель, казалось, скоро в ней останется один Михаил, но того это ничуть не смущало – за ним стоял великий князь…

В феврале следующего года умер престарелый Алексий и вселенский патриарх Макарий по просьбе Дмитрия Ивановича, подкрепленной щедрыми подарками, нарек Михаила митрополитом и пригласил Спасского архимандрита в Константинополь для посвящения в сан. Торопиться с поездкой тот не стал, однако переселился на митрополичий двор, надел святительскую мантию и принялся собирать дань с духовенства. Вскоре русская церковь почувствовала на себе его крутой нрав. Не церемонясь, он «многих в вериги железные сажал и наказывал своей властью», обещая произвести радикальные изменения в устройстве митрополии, недостатков в которой имелось предостаточно… Однако для того, чтобы приступить к реформам, следовало быть рукоположенным.

Случилось так, что Михаил поссорился с епископом Дионисием Суздальским, который не желал его видеть митрополитом. Разгорелся скандал, и великий князь посадил строптивого владыку в темницу, но за него поручился Сергий Радонежский. Узник обещал смириться, и его освободили, но покинув Москву, он вопреки своему слову отправился в Константинополь жаловаться на Михаила. Последнему ничего не оставалось, как только поспешить туда же…

Теперь вернемся назад, в сентябрь того благословенного 1379 года, и посмотрим, что происходило на «Апостоле Луке» после погребения архимандрита Михаила.

Некоторые сперва злорадствовали в душе, но языку волю не давали, большинство же растерялось… Что делать дальше, никто не знал. Особенно это мучило большого боярина Юрия Васильевича Кочевина-Олешеньского, представлявшего в посольстве особу великого князя. Ему надлежало либо известить обо всем своего государя и ждать указаний, либо возвращаться восвояси несоло хлебавши. Меж тем приближалась пора осенне-зимних штормов, когда навигация по Великому морю (так итальянцы называли Черное море) замирала, а возвращаться по суше через османские владения было делом рискованным и небезопасным. Опытный дипломат, не раз участвовавший в сложнейших переговорах с Ордой и Литвой, выполнявший и особо конфиденциальные поручения, о которых только шептались, маялся. Вновь и вновь вспоминалось напутствие князя:

– Без митрополита не возвращайся. Мне нужен свой святитель! Сейчас, когда Ольгердовы [8] Ольгерд – великий князь литовский, 1345–1377 гг.. сыновья перегрызлись, хочу воспользоваться этим и оторвать от Литвы часть русских земель, и хорошо, чтоб на это благословил архипастырь.

«Вот беда так беда! Что же предпринять?» – ломал себе голову Кочевин-Олешеньский, расхаживая по высокой корме корабля и вдыхая свежий воздух Босфора, в котором причудливо смешивались терпкие запахи малоазиатских трав с солеными морскими бризами.

Как он ни мучился, но ничего путного на ум не шло. Тогда Юрий Васильевич призвал митрополичьих бояр – Феодора Шолохова, старшего среди них, но еще довольно молодого по возрасту, а также Ивана Коробьина, Невера Бармина, Стефана Кловыня – и спросил у них совета.

Шумливые дотоле бояре как аршин [9] Аршин – мера длинны равная 71,12 см. проглотили, насупились, даже пригорюнились – тут дашь маху, так и головы не сносишь…