Михаил Мамаев - Босфор

Дождались Марусю.

Прошли сквозь позолоченные ворота в высокой каменной стене.

— Вам туда, — охранник указал на мраморную дорожку, подсвеченную разноцветными фонариками.

— Спасибо, Петр, [20] Автор намекает на Святого Петра, охраняющего вход в Рай. — поклонился я. — Надеюсь, нам уже не придется спускаться?

— Я Мустафа, — обиделся парень и зашуршал списками.

Дорожка вела вглубь леса. Ступали медленно и внимательно, как Колумбы. Или делегаты от общества слепых.

С каждым шагом музыка становилась громче, тени подвижнее.

Вынырнули на поляну.

Лучи метались. Словно охотились на летучих мышей.

Отыскали свободный стол. Сомнительно возник официант. Я даже потрогал его и посмотрел вниз в надежде увидеть какой-нибудь люк или лаз.

Заказали бутылку виски.

Маруся тут же залпом осушила стакан.

— Штрафная, — сказала она. — Вы же встретились раньше.

— Давайте выпьем за то, чтобы мы жили долго, — сказал Жан. — А когда перестанем жить, чтоб сразу умерли. А иначе не правильно! Это, наверное, и есть ад — не жить и в то же время не зажмуриться.

— И чтобы однажды мы встретились в Раю, и пусть это будет дискотека! — воодушевился я.

— И чтобы пропустили по стаканчику райского виски за добрые старые времена, когда мы безжалостно тратили жизнь на поиски мишеней для любви, — воскликнул Жан.

— Давайте выпьем, просто выпьем, — закричала Маруся. — Чтобы виски обожгло наши глотки и согрело душу! Или наоборот…

— Браво, — воскликнул Жан. — Аминь! А теперь — танцевать!

В голове шумело. Казалось, сердце пытается угнаться за музыкой, а ноги и руки существуют сами по себе, независимо от центральной нервной системы, если, конечно, у меня такая есть. Наташа что-то кричала, я не мог расслышать слов, но все равно отвечал. И не слышал собственного голоса. Если бы меня попросили через миг повторить, не смог бы, потому что тут же все забывал, как магнитофон с неисправной магнитной головкой.

В какой-то момент вдруг стало страшно, что потеряю Наташу в толпе. Схватил ее за руку, прижал к груди.

— Не теряйся, — прошептал.

— Что? — крикнула Наташа.

— Не теряйся, пожалуйста!

Она рассмеялась.

— Ты пьяный!

Я поцеловал и выдернул ее из толпы.

— Куда? — спросила она.

— Где тут звери-людоеды и прочие опасности?

— Зачем еще?

— Сразимся! Я готов воевать за тебя со всем светом! Никому не отдам!

Наташа влюблено смотрела на меня.

— Правда, меня так любишь?

— Да.

— А почему?

— Не знаю. Разве можно это знать?

Она рассмеялась.

— Нужно! А впрочем, нет… Зачем знать, за что, если уже…

— Да.

— И мы любим друг друга просто так?

— Конечно!

Ее лицо стало необыкновенно счастливым.

— Как птицы, — прошептала она. — В детстве я мечтала быть ласточкой. Летать высоко-высоко, куда глаза глядят, и жить, где хочется и как хочется.

— Только не забудь настройщика деревьев…

— В смысле?

— Кто-то должен отвечать за шелест листьев! Чтобы деревья помогали певчим петь, а пивчим пить!

— Ах, вот оно что… — Наташа приняла условия игры. — А ты потянешь?

— Если там наливают текилу, то можно попробовать…

— Тогда вступай в должность прямо сейчас!

Я стал дурачиться, обнимать стволы, прижиматься губами к коре, шептать заклинания, выдуманные на ходу. Если бы поблизости в засаде сидели санитары, меня бы приняли…

В ресторане за деревьями, под уютным платаном скромно скулила скрипка. Люди разговаривали одними губами — так показалось после дискотечной «колотушки».

— Наташа, Никита! Так и знала, — обрадовалась Ника.

— О, влюбленные! — приветствовал Халюк.

— Закажи еще водки, — скомандовала она.

Вокруг были одеты, как будто с минуты на минуту в ресторан ожидался Пьер Карден. Мужчины в смурные смокинги, женщины в изысканные занавески с прорезями для рук. Они обращали внимание.

— Смотрят, — шепнула Наташа.

— Пусть.

— Завидуют, — сказала Ника. — Если б вы видели себя со стороны!

— Чему тут завидовать? Джинсы, как джинсы, майки вообще пора менять, — жидко пошутил я.

— Хочешь, Ника, найдем тебе модного парня? — спросила Наташа.

Ника рассмеялась.

— Нет. Люблю старичков! Толстых и с толстыми кошельками.

Мне стало жаль Нику. Но еще больше — Халюка.

— Часто я не могу понять ее, — сказал Халюк.

— Ты преувеличиваешь, дорогой, — кокетливо сказала Ника, водя пальчиком по его ладони. — Я понятна, как стакан.

На площадке у бара парили пары. Ника и Халюк присоединились к ним.