Майкл Ондатже - Призрак Анил

— Угадать, — пробормотал Палипана.

— Погрешность составляет пять процентов. Я бы сказала, что возраст человека, чей череп вы держите в руках, двадцать восемь лет.

— Какая точность…

— Большая, чем вы получите, ощупывая череп, надбровные дуги и измеряя челюсть.

— Чудесно. — Он повернулся к ней. — Вы просто чудо.

Она покраснела от смущения.

— Наверно, по кусочку кости вы можете определить, сколько лет такому старикану, как я?

— Вам семьдесят шесть.

— Как вы узнали? — Палипана был обезоружен. — По коже? По ногтям?

— Перед отъездом из Коломбо я заглянула в Сингальскую энциклопедию.

— А-а… Да-да. Вам повезло, что вам попалось старое издание. Из нового меня выкинули.

— Тогда нам придется поставить вам памятник, — заметил Сарат, слегка перестаравшись.

Настало неловкое молчание.

— Я провел всю жизнь среди изваяний. Я в них не верю.

— В храмах есть и земные герои.

— Так, значит, ты отрезал голову…

— Мы пока не знаем, когда его убили. Десять лет назад? Пять лет? Или меньше? У нас нет необходимого оборудования. А учитывая обстоятельства, при которых он был похоронен, мы не можем обратиться за помощью.

Палипана молчал. Он сидел с опущенной головой, скрестив руки на груди.

— Вы определяли эпоху, — продолжал Сарат, — просто взглянув на письмена. Просили художников воссоздать всю картину на основе сохранившихся фрагментов. Так вот. У нас есть череп. Нам нужен кто-то, кто сумел бы воссоздать внешность этого человека. Если кто-то его опознает, мы узнаем, когда ему было двадцать восемь.

Все замерли. Даже Сарат опустил глаза.

— Но у нас нет ни специалиста, ни необходимых знаний, — продолжал он. — Вот почему я привез череп сюда. Чтобы вы сказали нам, куда идти и что делать. Но все это надо делать без шума.

— Да. Конечно.

Палипана встал, они тоже поднялись и вышли из хижины в ночь. Они восприняли его внезапный жест как приказ. Все четверо подошли к покуне, старинному бассейну, и встали у темной воды. Анил думала о слепоте Палипаны в этом темно-зеленом и темно-сером пейзаже. Каменные ступени и обрамлявшие покуну плиты примостились к земляному склону так же, как фрагменты кирпича и дерева примостились к скале. Остатки древнего поселения. Анил показалось, что ее сердце забилось медленнее, что она движется по траве, как самое неторопливое в мире животное. Она подмечала мельчайшие детали окружения. Мозг Палипаны в своей могучей слепоте, вероятно, полон всем этим. Мне не захочется отсюда уезжать, подумала она, вспомнив, что Сарат говорил то же самое.

— Вы знакомы с традицией Нетра Мангала? — пробормотал Палипана, как бы размышляя вслух. Он поднял правую руку и указал на свое лицо. Казалось, он больше обращается к ней, чем к Сарату или девушке. — «Нетра» означает глаз. Это ритуал глаз. Чтобы нарисовать глаза божеству, нужен особый художник. Глаза всегда рисуют в последнюю очередь. Они придают изображению жизнь. Подобно запалу. Глаза — это запал. Только после этого статуя или изображение в монастыре становится священным. Об этом упоминает Нокс, а позже Кумарасвами. Вы его читали?

— Да, но я этого не помню.

— Кумарасвами обращает внимание на то, что, пока глаза не нарисованы, перед нами просто кусок камня или металла. Но после этого акта «он становится Божеством». Разумеется, существуют различные способы рисовать глаза. Иногда это делает король, но лучше, если этим занимается искусный мастер. В наше время королей не осталось. И без королей Нетра Мангала лучше.

Анил, Сарат, Палипана и девушка сидели внутри прямоугольной амбаламы, когда-то служившей местом отдыха, в центре которой горела керосиновая лампа. Пока они шли сюда, старик, указав на постройку без стен и с высоким потолком, сказал, что здесь они могут поговорить и даже переночевать. В былые годы паломники и странники отдыхали днем в ее тени и прохладе. Ночью она представляла собой просто деревянный остов, открытый мраку. Деревянные балки упорядочивали пространство. Дом, выстроенный на скале из дерева и каменных глыб.

Смеркалось, ветерок со стороны покуны доносил ее запахи и шелест, производимый невидимыми существами. Каждую ночь Палипана с девушкой уходили с лесной поляны спать в амбаламу. Он мог облегчаться с края площадки, не будя при этом девушку, чтобы она отвела его куда-нибудь. Он лежал там, прислушиваясь к шуму океана деревьев. Где-то там были войны, террор, люди, обожавшие лязг оружия, и главной целью войны была война.