Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

Перспектива падения в воду реки с семиметровой высоты вряд ли кого вдохновляла, однако погода пока благоприятствовала строителям в этом отношении: днем было тепло и тихо, а нагретый на солнце трубопровод перехода не был скользким, и взбалмошный и безалаберный помощник машиниста изоляционной машины несколько раз бегал по переходу с двумя ведрами клея для изоляции газопровода.

Никто не ожидал того, что произошло: погода смешала планы строителей; все были в растерянности, а обсуждая с бригадой сложившуюся ситуацию, главный инженер, очевидно, очень надеялся найти выход из неё всеми возможными путями. Положение оставалось тупиковым: восстановить скрывшуюся под водой переправу было невозможно, и в процессе обсуждения кто-то высказал полушутливое мнение, что де во время войны технику постарались бы переправить по дну реки. Мгновенно поняв, что это единственный выход из того положения, в каком они оказались, Каутц немедленно начал действовать. Вертолёт, вызванный на следующий день, перевез изоляционную и очистную машины на другой берег реки, а третьим рейсом взял троллеи, которыми поддерживался трубопровод в процессе передвижение трубоукладчиков, и печку для обогрева изолируемой трубы. Этот рейс закончился трагически для экипажа вертолёта. Уже перемещённый и опускаемый на землю груз, очевидно, из-за своей лёгкости и парусности, создаваемой «печкой», начал сильно раскачиваться, что вынудило экипаж аварийно сбросить его на землю, но сильно размотавшийся трос подвески был подхвачен лопастью вертолёта и, скользнув по его борту, оторвал голову командиру, высунувшемуся из окна кабины.

Экипажу удалось всё же посадить вертолёт, ещё неделю после происшедшего стоявший чуть в стороне от трассы газопровода.

Несмотря на происшедшую трагедию, работа бригады продолжалась обычным порядком. Установленный перед находившейся в воде переправой трубоукладчик старательно подготовили для погружения под воду, закрыв все возможные отверстия, чтобы исключить попадание воды в заправочные и масляные ёмкости машины, и, сняв электрооборудование, могущее пострадать при погружении в воду, а затем зацепив трос для буксировки, начали тянуть тяжёлым бульдозером, находившимся на другой стороне реки. Медленно тронувшийся с места трактор, дойдя до берега, вдруг быстро скатился в воду, по самую верхушку кабины скрывшись в ней. И всё было бы хорошо, но, неуправляемый, он свернул несколько в сторону от наезженной части переправы и упёрся в крутой откос берега; трос, прицепленный к нему, лопнул, и машину пришлось оставить на ночь в воде речки. Наутро были вызваны водолазы, зацепившие новый трос за оставленный в реке трубоукладчик, и после некоторых усилий, он был вытащен на берег. Первый успех воодушевил бригаду, работавшую теперь с редким подъёмом, перетаскивавшую толстый, тяжёлый металлический трос большой длины по колено в грязи дороги, размешанной бульдозером. Каутц, наряду с остальными участвовавший в этом, весело шутил: «Возимся, право, как малые дети, в грязи». Укреплённая лежнёвкой дорога, размятая тяжёлым трубоукладчиком, всплыла на поверхность и была снесена течением вниз по реке, поэтому следующая машина скользнула в воду, оставив на поверхности только полтора-два метра своей десятиметровой стрелы. История повторилась снова: дойдя до берега, трактор упёрся прицепной скобой в ледяной обрыв, оставленный всплывшей дорогой, и трос опять оборвался. Лишь водолазы, заложившие взрывчатку, подорвавшие оставшийся ледяной уступ и вновь зацепившие трос за находившуюся в воде машину, помогли вытащить её на берег. То же произошло и с остальными двумя трубоукладчиками: каждая машина ночь провела в воде реки, а когда работа по переправе подходила к концу, вдруг ударили морозы и рабочие всей бригады простыли, чихая и кашляя несколько дней после этого.

Заменив смазку во всех ёмкостях трубоукладчиков и запустив наконец переправленную технику, они продолжили работу, укомплектованные уже второй бригадной сменой.

Это были незабываемые дни! Пришедшие после недавней оттепели морозы были, впрочем, не такие уж сильные, а ночи не совсем тёмные и беспроглядные, и каждое утро было отмечено неизъяснимым признаком наступающей весны, а воздух был насыщен её незримым присутствием, когда радовал даже твёрдый наст в лесу, куда они ходили собирать чагу со стволов берёз. Её заваривали потом в ведре, вскипятив для этого воду на костре, и пили черпаками из бересты, сняв её кусок со ствола берёзы, затем сложив «кульком» и защемив расщеплённой веткой, чему их научил Виктор.