Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

Был конец августа, занятия в университете ещё не начались, а дела с устройством дочери в общежитии были практически уже улажены, когда Виктор позвонил домой и Вера передала ему просьбу начальника управления съездить в Воронежскую область и помочь наладить полуавтоматную сварку трехтрубных плетей для строительства трубопровода работникам участка управления, принадлежавшего к одному с ними тресту. Не обременённый уже личными заботами после того, как дочь поселилась в общежитие, Виктор согласился съездить в указанное место, но, не владея информацией о движении поездов, вынужден был ждать на Павелецком вокзале, приехав туда вечером в расчёте добраться до места ночью, чтобы с утра приступить к работе.

Побродив по вокзалу, он направился в зал ожидания на втором этаже, где, попив кофе, устроился в свободной его части, не обратив внимания на странное поведение людей, в нём находившихся. Особенностью зала было то, что одна, меньшая его часть была заставлена стульями чёрного цвета, а другая, большая, — стульями зелёного, и вот у стены, рядом с этой зелёной частью, почти пустой, он и устроился, смотря телевизор и наблюдая за окружающими. Невдалеке расположилась беспокойная компания, состоявшая из женщин разного возраста и довольно фривольного поведения, подшучивавших друг над другом, и шутки эти состояли иногда в том, чтоб, незаметно подкравшись, сдёрнуть юбку с какой-нибудь своей подруги, не спешившей после этого вернуть её на место. Между ними Виктор заметил молодую шуструю девушку лет шестнадцати, довольно миловидную, с «фингалом» под глазом, и совсем ещё ребенка — девчушку лет двенадцати, постоянно исчезавших куда-то; было похоже, что они находились под контролем заметного мужчины, единственного в их компании. Несколько позднее Виктору показалось, что они жаловались на кого-то из находившихся в зале, показывая на него пальцем, и он никак не мог поверить, что тот, кому они жаловались, сутенёр, а все, кто рядом с ним, его подопечные.

Немного погодя напротив Виктора остановилась пожилая пара. Мужчина предложил спутнице устроиться там, на зелёных стульях, на что та возмущённо прошипела что-то не очень внятное, и они удалились в сторону, где стояли стулья чёрного цвета, почти сплошь занятые людьми. Размышляя над этим обстоятельством, он вдруг понял, что сказала та дама, отказавшись сесть в свободной части зала: «Что?!

Рядом с извозчиками?!» Лишь позднее он понял, что не ошибся в услышанном, и это обстоятельство самым неприятным образом подействовало на него: невозможно было предположить, что такие отношения к людям ещё могли сохраниться в обществе. А сам факт, что это высказала особа, отнюдь не выглядевшая интеллигентной, угнетал ещё больше. Теперь было ясно, почему зелёная часть зала была свободна от пассажиров, а чёрная — полностью занята.

Промаявшись несколько часов на вокзале и переночевав в вагоне поезда, он утром вышел на станции в Воронеже, где его встречали на машине, специально присланной за ним.

Было около десяти часов утра, когда они подъезжали к трубосварочной базе, расположенной на опушке бора, с его мачтовыми соснами и песчаной почвой, уже с признаками степной полосы. Ленивые бурые коровы, лежащие прямо на пыльной дороге, даже не пошевелились перед приближавшейся машиной, что необычайно поразило Виктора, знакомого с тем, как ведут себя их сородичи в его родных местах в летнюю жару, стараясь спрятаться в тень или, ещё лучше, переждать самые жаркие дневные часы в прохладной воде речки.

Немедленно приступив к делу и потратив несколько часов на расчёты, пробы и выйдя наконец на «режим», он заварил несколько стыков, а дождавшись результата рентгеновского просвета, попросил отвезти его на станцию, намереваясь вернуться в Москву. Отпустив машину, Виктор прошёл в здание вокзала, направляясь к кассе, где оказалось, что ближайший поезд следует до Санкт-Петербурга. Решив, что это судьба распорядилась таким образом, он купил билет до города, про который не забывал в последнее время.

Через несколько месяцев после возвращения из Москвы Виктор уже реже вспоминал о Санкт-Петербурге, по прибытии в который из Воронежа позвонил сестре Юлии, попросив объяснить, на каком кладбище та похоронена и как найти её могилу. Лишь со второй попытки он смог дозвониться до Зои Александровны (так звали сестру Юли), работавшей учительницей в сельской средней школе. Он подробно записал все приметы и на другой день, взяв такси, поехал на кладбище, купив по дороге букет жёлтых тюльпанов и большой букет полевых цветов. Не сразу, но он нашёл могилу, выглядевшую вполне прилично, несмотря на прошедшие девятнадцать лет. Простенький бетонный памятник располагался на чистой маленькой площадке, очевидно, не так давно засеянной специальной травой для газонов. Непритязательная металлическая оградка, окружавшая могилу, была покрашена в зелёный цвет, и краска кое-где уже шелушилась от времени. Внизу, под керамической фотографией Юли, неотрывно глядевшей на Виктора, ниже имени и дат рождения и смерти, на бронзовой пластине были выгравированы слова: «Я — с тобой».