Петр Катериничев - Странник (Любовь и доблесть)

Олег кувыркнулся вперед, приподнялся, готовясь выстрелить, когда услышал истошный крик, больше похожий на визг:

– Я вышибу ей мозги!

Иннокентий прикрывался Дашей, обхватив полубеспамятную девушку поперек груди и вжав дуло пистолета ей в висок. Он мог выстрелить в любую секунду.

Видение, как морок, на мгновение затопило сознание Данилова: ночь, всполохи выстрелов, хлесткие плети пулеметных трасс, истошный крик немца, шея девчонки, пробитая пулей, ее горячая кровь, стекавшая по его груди...

– Оружие на пол! Медленно!

Олег словно исполнял ритуальный восточный танец. Затекшее тело не слушалось, пульсировало болью тысяч уколов, голова кружилась, рот пересох разом, а он медленно приседал на широко расставленных ногах, отодвигая руку с оружием все дальше от себя и приближая ее к полу. При этом он не сводил с противника немигающего взгляда.

Тот не выдержал. Одним движением повернул ствол в сторону Данилова, и Олег даже успел заметить выражение его лица – исполненное торжествующей ярости.

Голова дернулась от попадания крупнокалиберной специальной пули, и парень мешком сполз на пол.

Данилов без сил рухнул на четвереньки. Он был мокр насквозь. Выстрела он даже не почувствовал: спуск в «глоке» был отрегулирован очень мягко, «под клиента», но обеспечивал точный выстрел. Впрочем, Олег знал: попал он только чудом. Вернее, чудом не застрелил Дашу.

Из темного угла донесся какой-то то ли вскрик, то ли всхлип, и выстрел из гиганта «стечкина» грохнул в маленькой комнате, как из пушки. Пуля ударила в стену метрах в полутора; Олег прыжком одолел расстояние до обезумевшего от страха Корнилова, ударом выбил пистолет и другим – припечатал незадачливого стрелка к стенке. Искушение было велико, но Олег сдержал себя: перевернул бесчувственное тело несостоявшегося миллиардера на живот и крепко скрутил запястья его же галстуком. Впрочем, можно было и не торопиться: ударил Данилов со зла качественно, даром что не убил, так "что в себя этот Вильгельм Телль придет минут через сорок, не раньше.

Олег встал, покачиваясь, подошел к Даше, приподнял, девушка обняла его за шею:

– Я не знаю, что со мной... Хочу проснуться и никак не могу... А вокруг тина... Серая и скользкая... Не уходи, Олег, ладно? Побудь со мной. А то я умру.

Данилов подхватил Дашу на руки, ринулся в комнату. Быстро разыскал сумку, вынул из нее коробочку с ампулками, рассмотрел, выдохнул успокоенно: ничего страшного, верлидорм, обычное снотворное, правда, в тройной дозе, но для жизни это опасности не представляет. Он наклонился к Даше, приложил ухо к груди, послушал сердце, пощупал пульс. Все в порядке.

Ха. Порядок. Если это – порядок, то что же тогда бедлам? Ясное дело, что: монастырь в Англии, где сердобольные монахи держали умалишенных, а потом – распустили по скудости...

Олег вернулся в кабинет-кладовую. Там было почти совсем темно, экран монитора погас, пахло сгоревшей компьютерной проводкой, виноградным спиртом, пороховой гарью и еще чем-то непонятным. Комната освещена была лишь скупыми синими всполохами догоравшего спирта; часть его пролилась на ковровое покрытие пола и выжгла изрядную дыру. Олег накрыл синие язычки пиджаком, дождался, пока затухнут последние, собрал оружие поверженных противников, вернулся в комнату, закурил.

Жесткий диск остался цел, его можно вставить в любой подобный «лэптоп» и восстановить всю информацию. Это первое. Второе. Заказчики всего действа – люди с неограниченными возможностями. Знают ли они, куда пошел добывать умница Корнилов их сокровище, вернее даже – «тайну вкладов и Организации»? Это, последнее, стоит любых денег. Третье? А третьего-то как раз никакого не было.

Кому звонить? Куда бежать? Мысль замаячила, но была она глупа и бестолкова до полной умозрительности: взять полусгоревший чемоданчик-"лэптоп" и оттарабанить в ближайшее отделение милиции. Вместе с недвижным Иннокентием и связанным Корниловым. И пусть разбираются как хотят: на то они и власти.

Олег пошел на кухню, сварил крепчайший чифирь, подождал, пока чуть остынет, сделал несколько глотков. Ожидаемый эффект наступил быстро: Данилов рванул в санузел, где и предался «пуганию Ихтиандра». Умылся, прополоскал рот, голова слегка прояснилась, но тоска не оставляла. Хотя и причина ее была понятна – полная неясность ситуации и оттого – невозможность хоть как-то на нее воздействовать.

Данилов вернулся на кухню. Заварил крепкий кофе. Выпил две чашки. Выкурил сигарету. Усмехнулся своему отражению в никелированной австрийской кофеварке: на него смотрел похожий на мышонка субъект, с маленькими бусинками глаз и толстыми щеками, заросшими щетиной. Олег подмигнул изображению: