Татьяна Шипошина: Подготовительные курсы

Но я всегда завидовал тем, кто знает, что делает. Тем, у кого чувства, по-возможности, совпадают с разумом.

Я же был устроен иначе. Чувства властно толкали меня на поступки, разум же — всё время отставал.

Вот и сейчас. Я чувствовал, что мне не нужен институт, из которого я вылетел. Я сделал всё возможное, чтоб из него вылететь. Но убей меня Бог, если я знал, что мне нужно!

Доцент посмотрел в мои глаза быстрым, проницательным, каким-то врачебным взглядом.

— Береги мать, — сказал он. — Иди, не мелькай тут…

Я выскочил из кабинета, как ошпаренный.

Этот чужой человек сделал мне подарок. Такой подарок, значение которого трудно было даже оценить. Тем более, сразу.

Я мог начинать вторую попытку. Поступить в новый институт и начать новую жизнь.

Осталось только разобраться, в какой и какую.

— В технический я больше не пойду!

— Тогда иди в педагогический.

— Нет! Ма, ты чё?

— Не «чё»! Тебе судьба даёт такой шанс! В медицинский иди! Не будешь дураком — станешь таким, как Анатолий Петрович!

— Нет… Да я экзаменов в мед. не сдам. Там же химия, там биология. А уже надо документы подавать. И вообще… Ма, я хотел с тобой поговорить. Ма, я хочу уехать. Сколько я ещё буду сидеть на твоей шее…

Тут мать, которая стояла около стола, как-то вздрогнула и присела на диван.

— Не поняла, — тихо произнесла она. — Ты хочешь меня оставить?

– Ма, ну ты же сама говорила, что мне пора становиться самостоятельным!

— Неужели я этому мешаю… Или родной дом мешает тебе…

— Ма, я уже решил. Я еду в Москву.

— Куда-а-а?

— В Москву.

— Нет!

— Да!

— Нет! А куда же ты там будешь поступать? Как ты будешь жить? Как я смогу тебя содержать в Москве, с моей зарплатой?

— Ма…

— Нет, куда ты будешь поступать? Ты, дитя непутёвое? До двадцати лет ещё не определился, кем ты будешь, когда вырастешь! Ведь ты уже вырос! А я так и не поняла — ты дурак, или прикидываешься… А сам ты понял, или нет?

Мать готова была заплакать. Мне было жаль мать…

— Ма, ты не плачь, — сказал я. — Сейчас… сейчас я тебе скажу, куда я буду поступать…

Я взял со стола справочник ВУЗов Москвы, который листал уже три дня.

— Сейчас, — сказал я, — на какой странице откроется, туда поступать и поеду.

Мне осталось только разворошить страницы, закрыть глаза и ткнуть пальцем в разворот. О, Боже! Мой палец прямёхонько указывал: «Московская Духовная Академия и семинария». Мать даже улыбнулась:

— Ну, если туда…

— Ма…

— Подожди, — сказала мать. — Ты мне объясни, зачем ты рвёшься в Москуву со своим паспортом и со своим гражданством?

Тут уж пришла пора помолчать мне. Дело в том, что мы с матерью живём не в России. Мы живём на территории бывшего СССР, которая, уже давненько стала частью СНГ, не к ночи будь помянутого.

У меня был, естественно, национальный паспорт моего государства. Не смотря на то, что мы с матерью были русскими.

Вернее, чисто русской, с корнями где-то на Смоленщине, была моя мать. А мой отец был человеком весьма составных кровей, которые он полностью (делённые на два) передал мне.

Я носил его фамилию. К счастью, она была русской. Кто бы там приглядывался, в какой степени раскосы у меня глаза!

По крайней мере, здесь, на моей малой Родине, до этого никому не было дела.

А в Москве?

А что — «в Москве»? Она же большая!

Я был в Москве один раз, лет в четырнадцать. На Красной площади был, и ещё где-то. Народищу в Москве! Все туда едут!

Неужели там не найдётся хоть маленького местечка для меня — совершенно свободного, двадцатилетнего человека?

Ну и пусть я никак не определю, чем хотел бы заниматься в жизни. Но я же хочу, в конце концов, заниматься чем-нибудь! Вот и решу.

Мать утирала слёзы. Я сел рядом с ней на диван и обнял её за плечи. Плечи у матери хрупкие, почти девичьи.

Мама, мама… Ты же должна понять… Отпусти меня, мама… Отпусти… Я не предам тебя. Я не забуду тебя…

Я понимал, почему плачет мать. Почему ей так трудно сказать: «Да, сынок. Ты уже взрослый. Езжай, куда хочешь…»

Дело в том, что примерно десять лет назад в Москву на заработки отправился мой отец. Уехал, и остался там, в Москве. С точки зрения отца, вероятно, это не было предательством.

Но с нашей точки зрения… Многие поступки людей можно рассмотривать с двух сторон. Например, поступок доцента. С профессиональной точки зрения — это было чистое враньё. Но для нас — совсем иначе.

Или — мой вылет из института. (Правда, здесь второй стороны пока не просматривалось).