Нина Воронель - Ведьма и парашютист

- Оказывается, сейчас в Байерхофе проходит ежегодная Театральная Неделя. Вот здесь, - Инге показала на уходящие далеко вниз ступени амфитеатра, - вчера с девяти часов вечера до трех часов ночи сидели зрители, а там, на дне, видишь? - была сцена и шел спектакль, в котором было занято сорок пять актеров и большой оркестр.

Ури посмотрел вниз, туда, где амфитеатр замыкала обширная круглая площадка, почти что площадь:

- Под проливным дождем?

- Под проливным дождем. Лучший берлинский театр давал "Трехгрошовую Оперу" Брехта. А мы были совсем рядом и пропустили!

- Зато мы видели театральный разъезд. Это тоже было шикарное зрелище. Ну, и кроме того...

Инге прижала палец к его губам:

- Т-с-с! Я помню, что мы делали кроме того.

Но все же она еще немного погоревала, что они, как последние растяпы, не заметили спектакль, который шел прямо к них под окном, и согласилась, наконец, идти пить кофе. Они уже направились было обратно к отелю, но не успели еще обогнуть собор, как за спиной у них раздался дробный топот бегущих ног, и на них обрушился ураган вскриков, взвизгов, пронзительно терпких духов, крылатых рукавов, мокрых поцелуев, порхающих ладоней и острых локтей.

- Вы тут?

- Какая встреча, какая встреча!

- Давно вы тут?

- И надолго?

- Ах, какая радость!

- Где вы остановились?

- А мы неподалеку!

- Чудо, просто чудо!

Конечно, они должны были быть здесь, в самом водовороте культурной жизни, - неразлучные Вильма и Доротея, а как же иначе? Они даже принарядились по такому случаю - сменили драные джинсы и майки на короткие плиссированные юбочки и кокетливые блузки с кружевными оборками у ворота и по краю крылатых рукавов. Блузки были совершенно одинакового покроя и отличались только цветом - у Доротеи белая, а у Вильмы черная, тогда как юбочка у Доротеи была черная, а у Вильмы белая, что превращало их самих, когда они стояли рядом, в настоящее произведение искусства. Картинно стоя рядом и обвивая друг друга тонкими руками они потребовали, чтобы Инге и Ури доложили им немедленно, что они уже видели, а что только собирались посмотреть. Узнавши, что Инге и Ури еще не видели ничего, любвеобильные лесбиянки пришли в восторг и объявили, что они сами им все покажут.

Пока Инге обдумывала, как поделикатнее охладить их пыл, Ури напомнил ей, что они еще не завтракали.

- Как, до сих пор не завтракали? - вопросительно зазвенела стеклянными суставами Доротея.

- Мы вчера очень поздно приехали, - кратко удовлетворила ее любопытство Инге.

- О-о, так вы и "Трехгрошовую Оперу" не видели? - встрепенулась Вильма, заранее огорчаясь их неудаче.

- Но как же, как же, как же... - в стеклянном горле у Доротеи явно что-то зациклило и она никак не могла выбраться из собственного вопроса.

- Ведь музыкальное сопровождение к спектаклю было такое громкое, вы не могли не слышать, - не допускающим отговорок тоном сказала Вильма, налету перехватывая упрек Доротеи.

Ури надоели их причитания и они объяснил с любезной улыбкой:

- Но мы не слышали: мы занимались любовью.

Что ж, если он рассчитывал этой эскападой от них избавится, то - увы! - он сильно просчитался. Похоже, наоборот, такая откровенность только подхлестнула интерес прелестных подружек: их двухголовое черно-белое тело сладострастно затрепетало и Ури испугался, что их с Инге сейчас немедленно пригласят принять участие в коллективной оргии. Чтобы предупредить такое приглашение, он поспешно добавил:

- А кроме того я терпеть не могу Брехта.

Услыхав это святотатство Вильма властным взмахом руки погасила жадный огонек, вспыхнувший было в глазах Доротеи, и разговор принял новый оборот.

Прервать их разгорающийся литературный спор было все таки легче, чем вырваться из их эротических сетей. Сделать это можно было только пустив в ход оружие еще более жизненно важное для них, чем радости плоти - их интерес к средневековой архитектуре. Ури незаметно показал Инге глазами на их отель, она кивнула и сказала голосом не допускающим возражений:

- Мне жаль, но я вынуждена прервать ваш увлекательный спор, иначе я не успею в Управление по Охране Памятников на свидание с профессором Куртом Рунге, которого так любезно порекомендовала мне Вильма. А ведь мы именно ради этого приехали.

- Неужели только ради этого? - воскликнула Вильма со счастливым смехом, предвкушая, какую пользу она сможет извлечь из этого визита. Ради такого дела она была готова отпустить их по добру по здорову. Но избавиться от внимания Доротеи было куда трудней, - возможно, потому, что она интересовалась не только женщинами, но и мужчинами: