Нина Воронель - Ведьма и парашютист

Эльза тем временем поборола замешательство и одним махом пресекла дальнейшие попытки Гейнца вовлечь ее и Вальтера в опасную авантюру.

- Ничего такого мы не видели, - твердо сказала она.

Гейнц смерил ее с ног до головы сердитым взглядом, но она ответила ему взглядом не менее сердитым, - они выглядели при этом как пара Губертусов, ощерившихся друг на друга с противоположных стен кабачка. Ури чуть было не усмехнулся, приметив это сходство, но вовремя сдержался, догадываясь, что вежливость запрещает ему усмешки и смешки при подобного рода рассказах. Больше всего ему сейчас хотелось прекратить этот мучительный разговор, косвенно повторяющий навязшие в зубах столь же мучительные рассказы матери, но он не знал, как сделать это, не нарушая местных приличий.

Тем более, что Гейнц явно не склонен был отступать. Смирившись с тем, что Вальтер и Эльза отказали ему в поддержке, он попробовал зайти с другой стороны:

- Ты видел, тут был Дитер-фашист - тот, с бритой головой, что пиво заказал? Так можешь расспросить его деда, он работал в карьере охранником.

- О чем я буду его расспрашивать? - отмахнулся Ури, не зная, как увернуться от назойливости Гейнца, не вступая с ним в конфликт. Но тут на его счастье с улицы раздался автомобильный гудок: он и не заметил, как фургон Инге подкатил к кабачку. Все взгляды обратились к окну с таким сосредоточенным интересом, будто они сейчас увидели Инге впервые в жизни. Направляясь к выходу, Ури заметил за кухонной дверью Марту: она погасила на кухне свет, чтобы лучше видеть происходящее в зале, и ее лунообразное лицо странно светилось в полутьме, словно источало какую-то скрытую энергию.

Ури легко сбежал с высокого крыльца кабачка и пошел к фургону, всматриваясь на ходу в улыбающиеся ему навстречу глаза Инге. Она улыбалась, не догадываясь, что ему все известно, не предчувствуя, какая волна черной ярости начала захлестывать его с той секунды, как он вырвался из пронизанного враждебными биотоками пространства кабачка. Он подошел, рывком распахнул дверцу кабины и протянул ей руку. Все еще улыбаясь и ничего не подозревая, она охотно приняла его ладонь в свою, а он стиснул ее пальцы стальной хваткой и сказал сквозь зубы:

- Выходи! Я сам поведу!

Ресницы ее дрогнули, но она не стала спорить, - она покорно отстегнула ремень и вышла, давая ему возможность сесть за руль. Ури с трудом подавил острое желание рвануть с места и умчаться, оставив ее в растерянности у дверей "Губертуса", - у него все-таки хватило ясности ума на то, чтобы не устраивать ей сцены на виду у всех. Инге наверняка уже поняла, что он в смятении, но не стала ничего спрашивать, - она села рядом с ним, молча затянула ремень и предоставила ему самому начать разговор.

Доехав до моста, Ури не стал подниматься вверх, к замку, а свернул налево и погнал фургон на большой скорости по узкой дороге, вьющейся вдоль заросшей камышами реки. Несколько минут они рискованно мчались по извилистой ленте асфальта в полном молчании. Вдруг перед мысленным взором Ури возникло многорядное шоссе Иерусалим-Лод, по которому он пе-ред отлетом в Европу гнал машину матери в аэропорт. Все было так похоже, - пелена ярости, застилающая ему глаза, и напряженное молчание женщины на пассажирском сиденье. Изменился только пейзаж: сейчас вдоль шоссе мерно покачивался глухой хвойный лес, зеленый массив которого был в отдельных точках оттенен начавшей краснеть к осени листвой редких дубов и кленов.

Но у Инге не было тренированного терпения Клары, и она, в конце концов, не выдержала:

- Что там стряслось, Ури? Что они тебе сказали?

Он с трудом разлепил закушенные до боли губы:

- Ты прекрасно знаешь, что они мне сказали.

- Что-то про отца, да?

- Почему ты сама мне не рассказала?

- Потому что там нечего рассказывать.

- Но почему ты мне не рассказала?

- Потому и не рассказала, что нечего рассказывать.

Он еще сильней нажал на газ:

- Прямо-таки нечего?

Она обеими руками вцепилась в ремень, словно стараясь удержаться на месте, и выкрикнула:

- Нечего, нечего, нечего!

- А почему ты сначала пыталась скрыть его от меня?

- Я просто не стремилась тебе его показать!

- А кто были те заключенные, что работали в его лагере?

- В каком лагере? Они сказали тебе, что здесь был лагерь? Они просто негодяи!

- Ты хочешь уверить меня, что здесь не работали люди с желтыми звездами на рукавах?

Он повернулся к ней всем телом, забыв на миг об узкой дороге, вьющейся по берегу извилистой реки. Тогда Инге вдруг сбросила с плеча ремень и, перегнувшись через сиденье, резким движением перехватила руль.