Нина Воронель - Ведьма и парашютист

- Да я к старику никакого касательства не имею, - сказал Ури, скрывая глаза за поднесенной к губам кружкой, хоть пиво, честно говоря, у него уже из ушей сочилось, - Я ведь ухаживаю за свиньями, а не за ним.

Ури так и не понял, почему его слова вызвали такой феериче- ский взрыв смеха. Смеялись все, - и Вальтер, и Гейнц, и Эльза, и даже Марта, подслушивающая за кухонной дверью. Особенно веселился Гейнц, он качался из стороны в сторону и громко хлопал себя по ляжкам, повторяя сквозь счастливые слезы:

- Ой, не могу! За свиньями, а не за ним! - ой, убил, просто убил: за свиньями, а не за ним! Убил и все!

Отсмеявшись, он перегнулся через стол и почти любовно заглянул Ури в глаза:

- Ты скажи честно - ведь тебе это непросто, да?

- Что именно - непросто? - осторожно осведомился Ури, испытывая неловкость от этого незаслуженного и ненужного ему дружеского участия.

- Ну, мириться с человеком, у которого такое прошлое.

- А какое у него прошлое? - спросил Ури, тут же рассердившись на себя за этот дурацкий вопрос: какое ему было дело до прошлого Отто? И зачем было спрашивать, если он не хотел ничего знать?

Но мяч, сдуру им брошенный, был тут же с готовностью под- хвачен:

- А ты не знаешь? - жарко задышал ему в лицо Гейнц, - Она тебе не сказала? Он ведь комендантом был... Отто.., а она не сказала... комендантом лагеря. Там, в карьере, - ну знаешь, где камень рубят? - там всю войну работали в карьере, заключенные... они камень для военных сооружений добывали - для бункеров и дотов.., я точно не знаю, для чего, меня тогда еще не было.., но все знают, там был лагерь, и Отто был комендант... ему руку в России оторвало, так что на фронт его послать было нельзя, но коменданту можно и с протезом...

- Ну, а мне какая разница, кем он был? - опять не удержался Ури, хоть уже наперед знал, что он сейчас услышит, - он ведь столько раз слышал это от Клары. И точно:

- А то, что заключенные там были эти.., ну, ваши, - с торжеством сказал Гейнц и обернулся за поддержкой к Вальтеру, - Расскажи ему, Вальтер, что ты видел, когда ходил во время войны в лес за грибами.

Вальтер сосредоточенно уставился на Гейнца, явно силясь перехватить какое-то сообщение, - от напряжения радужные сполохи погасли в его бледных глазах, и они стали совсем пустые и прозрачные.

- Ты ведь мне рассказывал, как вы искали грибы на вырубке за карьером, помнишь? - подначивал его Гейнц.

Вальтер какой-то миг всматривался в лицо Гейнца, словно старался увидеть там нечто потустороннее, только им двоим ведомое. Длилось это считанные доли секунды - полувзгляд, полувопрос, полуответ, - и глаза Вальтера заискрились с новой силой:

- И что я там видел?

- Что ты спрашиваешь? Ты ведь сам рассказывал - людей с желтыми звездами!

Похоже, Гейнца начинала сердить тупость Вальтера, но тот, наконец, ухватил суть беседы:

- Ну да, с желтыми звездами, конечно!

И вдохновенно повернулся к Ури:

- Давно это было, я уже стал забывать. А ты помнишь, Эльза? - спросил он жену и тут же пояснил:

- Она ведь мне двоюродная сестра, отцы были на фронте, вот мы и жили одной семьей - почти как сейчас. Так мы с ней часто ходили в лес собирать грибы, есть-то было нечего. И проходили мимо карьера - там наверху полно грибных мест. Там все было затянуто колючей проволокой, но сверху было очень хорошо видно. Ты помнишь, Эльза? - повторил он, словно ища подтверждения.

Эльза перегнулась назад через скамью, взяла из пепельницы на соседнем столике выплюнутую ею недавно потухшую сигарету и сунула ее в рот:

- Ясно, что помню. Там за проволокой работали люди с желтыми звездами на рукавах...

- На рукавах и на груди... А среди них ходил Отто и бил их своей железной лапой. С размаху бил, куда придется, - под- хватил Вальтер.

Он уже увлекся собственным рассказом и больше не нуждался в суфлерах:

- А однажды, перед самым концом войны мы увидели, что за колючей проволокой пусто, никого нет. Мы, конечно, тогда ничего не понимали, - ей было шесть, а мне восемь, - но по- том мы узнали, что всех евреев из карьера увезли в специальное место... ну, ты сам знаешь, зачем.

- Говорили, что Отто сам загонял их в крытые грузовики, - вмешался потерявший терпение Гейнц, - Разве вы не видели этого, Вальтер?

Вальтер вопросительно поднял глаза на Эльзу, которая нерешительно сдвинула брови и, слегка оттопырив нижнюю губу влево и вверх, коротким толчком вытолкнула маленькую порцию воздуха через зазор между верхней и нижней губой. Ури уста-вился на нее, не веря своим глазам, - выходило, что прелестная эта гримаска, выражающая и замешательство, и смущение одно-временно, не принадлежала ни матери, ни Инге, а была национальным достоянием всех немецких женщин, даже таких, как Эльза.