Уильям Бойд - Нутро любого человека

Первый званный обед в Глиб-плэйс. Чета Коннолли, Лэнд, Х-Д с Цинтией, Родерик и молодой поэт, от которого он без ума, Дональд Кунан. В общем, все прошло, как мне кажется, неплохо: суп, баранья нога, трюфели, сыр. Много пили. Коннолли говорит, что попробует дать рецензию в „Нью стейтсмен“. Поначалу он был каким-то ощетиненным, но довольно скоро помягчел. Нас позабавило открытие, что оба мы вышли из Оксфорда с третьей степенью по истории. „Единственный способ забраться наверх, — сказал я, — это как можно раньше упасть“.

Лэнд уходила последней, перед дверью мы поцеловались. Нежный поцелуй — поцелуй будущей любовницы? Я проводил ее до Кингз-роуд, остановил такси. Она сказала, что август проведет в Париже — ей нужно поправить свой французский. Какое совпадение, сказал я, и мне тоже.

Взял „Конвейер женщин“ у машинисток и отнес Родерику в „СиД“. Он, похоже, удивился, увидев роман завершенным. „Название мне нравится, — сказал Родерик, но затем к нему вернулась всегдашняя его малодушная осторожность: — Он ведь не слишком скабрезен, правда? Мы не можем рисковать запретом книги“. Я заверил его, что книга чрезвычайно скабрезна, но скабрезность ее хорошо продумана и не выходит за рамки приличий. Он предложил мне написать следом биографию Китса: „Шелли идет очень хорошо“, — сообщил он.

Уоллас по-настоящему, я бы сказал, рассердился, узнав, что я самолично доставил рукопись издателям. „Это все равно, что отнять у меня меч и выдать взамен ножик“. Я ответил, что не понял его. „Кровь пустить я еще в состоянии, но возиться придется гораздо больше“. Как бы там ни было, „Спраймонт и Дру“ предложили 100 фунтов, однако Уоллас заставил их увеличить сумму до 150, сказав, что и „Дакуэрт“, и „Чапман энд Холл“ сгорают от желания прочесть мой роман. Вследствие чего мы отправились завтракать в „Куаглиноз“. Уоллас нашел мне еще одну работу в „Уикэнд ревью“ и „Грэфик“. Мы набросали список тем, на которые я способен со знанием дела писать: английские поэты-романтики, гольф, Южная Америка, Париж, Испания, Оксфорд, секс, британская история от Нормандского завоевания до протектората Кромвеля, современное искусство и солонина. „Какой вы разносторонний“, — заметил с большей, нежели обычная его, холодностью Уоллас. Чем больше его узнаю, тем сильнее он мне нравится. По моим представлениям, к работе своей он относится, как к забавному испытанию сил, источнику развлечений. Тон его неизменно бесстрастен — Бастер Китон, да и только. „Воображенье человека“ расходится все лучше — продажи уже перевалили за тысячу. У меня такое впечатление, что обо мне пошли разговоры. Сирил [Коннолли] вчера вечером, представляя меня кое-кому, сказал: „Вам наверняка читали книгу Логана о Шелли“.

Очень большой прием у леди Кунард [53] Леди Мод „Эмеральд“ Кунард (1872–1945), хозяйка светского салона, мать Нэнси. . Я чувствовал себя немного ошарашенным: это мой первый настоящий выход в свет. Там были Во, Гарольд Николсон, Далси Вон-Тарджетт, Освальд Мосли, Имоджин Гренфелл… Во поздравил меня с Шелли. Я поздравил его с „Мерзкой плотью“. Он показал мне Уильяма Гергарди, сказав, что это самый блестящий из ныне живущих писателей. Некоторое время Во рассказывал о том, как он готовится к переходу в католическую веру, а следом начал распространяться о непогрешимости и Чистилище. Я прервал его, сказав, что все это мне известно. Новость о том, что я католик, похоже, поразила его. Я заверил Во, что я законченный вероотступник, он сконфузился и поспешил меня покинуть. С какой стати человек, подобный ему, проникся желанием сменить веру да еще в таком возрасте? [54] Во было двадцать семь лет, он только что развелся со своей первой женой.

Париж. Снова в добром старом, давно привычном отеле „Рембрандт“. Разошедшийся не по сезону дождь темнит тротуары, назойливый ветер стучит ставнями. Лэнд приедет на следующей неделе. Tu ne me chercherais pas si tu ne m’avais trouvé . [Ты не искал бы меня, если бы уже не обрел. Паскаль.] Я вышел в 6, выпил в „Липпе“ и затем прошелся по Монпарнассу, чтобы встретиться с Беном в „Клозери де Лил“. Пришел слишком рано и, хоть я не собирался заглядывать в „Дом Шанталь“ — все мои мысли заняты Лэнд, — однако, поскольку до него было рукой подать, все-таки, заглянул. Мадам Шанталь сердечно приветствовала меня и предложила на выбор одну из трех девушек в атласном белье, без дела сидевших в гостиной. „Вы же знаете, мне нравится только Анна“, — сказал я. „Да, но Анна ушла“, — ответила она и пояснила, что Анна сказала, будто в „работе“ она больше не нуждается, и потому покидает „Дом“. Где она, мадам Шанталь никакого представления не имеет.