Уильям Бойд - Нутро любого человека

Я испытал потрясение, а следом грусть. Жизнь иногда так с тобой и поступает — ведет по какому-нибудь пути и вдруг окунает в дерьмо. Я думал о днях Анна-мании, о том, как ее история вдохновила „Конвейер женщин“. И понял, что полагал — эгоистично, — будто Анна всегда будет здесь, что она не может просто исчезнуть, точно по мановению фокусника. За обедом я чувствовал себя немного подавленно, зато Бен был в ударе — его галерея начала подавать признаки жизни, кроме того, он много рассказывал о Сандрин. По-видимому, сынишка у нее совершенно очаровательный. Слышу дальний звон свадебных колоколов.

„Рынок“. Спрашиваю у консьержки многоквартирного дома Анны, живет ли она еще здесь, та отвечает, что Анна и ее „дядя“ съехали, а куда — неизвестно. Сижу в маленьком bistro du coin , в котором познакомился с Полковником, ощущая и утрату, и недоумение, — а по некотором размышлении, и раздражение на себя. Не ожидал же я, что Анна оставит свой новый адрес всем своим постоянным клиентам? Бегство от такого существования это, наверное, благословение в чистом виде. С Анной все будет хорошо, у нее своя жизнь. Мне же следует сосредоточиться на Лэнд.

Крайне неприятно. Возможно, причина в чем-то из съеденного прошлым вечером ( banquette de veau [55] Телятина под белым соусом ( франц .) — Прим. пер. )? Как бы там ни было, когда я нынче утром отправился в уборную, то ощущение было такое, словно я гажу серной кислотой. Задницу весь день жжет, она зудит, чуть ли не трескается, и ко времени, когда я отправился обедать с Лэнд, мне особо не полегчало. Лэнд, приехавшая якобы для того, чтобы усовершенствовать свой французский, остановилась на месяц в доме бизнесмена и коллекционера живописи, носящего имя Эмиль Берланже (большой покровитель Вернона Фодергилла). Берланже живут на авеню Фош в просторной квартире, наполненный посредственными пейзажами, среди которых выделяются, по меньшей мере, работы Вернона. С последней нашей встречи Лэнд изменила прическу: волосы у нее теперь пречерные, что, как ни странно, сообщает ей вид восхитительной шестнадцатилетки. Берланже обаятельны, их подчеркнуто хорошие манеры представляют собой род непробиваемых светских доспехов — в их присутствии и пошевелиться-то боязно, а уж почесаться или шмыгнуть носом значит и вовсе совершить бог весть какой faux pas [56] Промах ( франц .) — Прим. пер. . Вследствие чего, я поминутно мучился мыслями о моем гремучем животе. Был там также некто по имени Кипрен Дьюдонне [57] Кипрен Дьюдонне (1888–1976), беллетрист и поэт. Состоял в группе, известной как „ Les Cosmopolites “ и включавшей также Валери Ларбо, Леона-Поля Фарга, Анри Леве и других. , назвавшийся писателем. „Впрочем, мое время давно миновало, — на великолепном английском сказал он. — Вот будь сейчас, э-э, 1910-й, знакомство со мной вас, возможно, несколько заинтересовало бы“. Он полный, добродушный, с почти совершенно круглым лицом. Растрепанные, редеющие волосы. Дал мне свою визитную карточку.

Отвел Лэнд в галерею Бена, знакомить. Вроде бы, все прошло хорошо: Бен сказал ей: „Нам нужно будет обменяться впечатлениями, обновить мое досье на Логана“. Лэнд, бродя по галерее и разглядывая картины, сообщила: „Геддесу это понравилось бы. Надо будет его сюда привести“.

— Геддесу?

— Геддесу Брауну, дурачок. Он тоже в Париже.

А вот это уже новость плохая. Бен собирается на две недели в Бандоль, попросил меня составить ему компанию — очень соблазнительно. Но не могу же я бросить Лэнд в Париже на Геддеса Брауна.

Завтрак в пивном баре „Лютеция“ с Лэнд и Геддесом. Они, похоже, совсем на дружеской ноге, у них даже есть общая шутка — что-то насчет Хью и одного из псов, — вспомнив об этом, они расхохотались чуть не до слез. Когда я спросил, в чем там было дело, мне ответили, что это слишком долго рассказывать.

Позже Лэнд сказала Брауну о галерее Бена, а затем высказала предположение, что Бен может стать для Брауна идеальным агентом — да еще и в Париже, не больше, не меньше.

— Ведь правда, это было бы прекрасно, Логан?

— Что? А… Да, прекрасно.

— Давайте сходим к нему. Прямо сегодня, под вечер.

Сколько рвения — и все ради Геддеса Брауна, сидевшего рядом, равнодушно пережевывая кусок мяса. Я сказал ей, что Бен уехал на юг, к Средиземному морю. На самом-то деле, через пару дней он должен вернуться, но будь я проклят, если стану оказывать Геддесу Брауну хоть какие-то услуги. В итоге, мы отправились в его ателье, запущенную квартирку невдалеке от Бастилии. Похоже, все, что он здесь пишет, это маленькие темные портреты соседей: сильные, костлявые лица, стилизованные, очень много черного цвета. Должен признать, они неплохи.