Махмуд Теймур - Рассказы арабских писателей

Что же ты сделал, Ханафи, ты, дряхлый старик, почему нарушили твой покой и снова заставили тебя искать работу?! А ведь ты сейчас непригоден к труду. Ты состарился, Ханафи, ушли твои силы!

Ты работал на кирпичном заводе — носил кирпичи, в харчевне обслуживал посетителей, служил у богачей и садовником, и швейцаром. Кем только ты не был, Ханафи: слугой, дворником, курьером, официантом в кафе, рабочим в пекарне! Да… Много мест ты сменил. И со всеми делами ты хорошо справлялся в дни молодости.

А сколько было голодных дней, когда ты оставался без работы! Долги преследовали тебя, связывали по рукам и ногам… Разве ты не помнишь продавца вареных бобов, продавца хлеба и папирос? Было время, когда ты был им должен фунты. И теперь ты снова будешь занимать бобы, хлеб и папиросы у продавцов! И кредиторы будут снова преследовать тебя — ведь ты не сможешь вернуть долги — и тебе снова придется сворачивать в переулок, чтобы избежать встречи с ними, и прятаться на крыше своего жилища в Аль-Азаза!

Твое жилище было в переулке Аль-Азаза? А где твое жилище сейчас, Ханафи? Ты бросил прежнее пристанище, чтобы не возвращаться в него никогда. Ты продал свою постель, подушку, медную посуду, лампу, печь, циновки и все, что у тебя было, когда уходил в больницу. Ты мечтал провести там остаток своих дней, и твое желание исполнилось бы, если бы не жестокая санитарка.

Да и нужно ли тебе прошлое, Ханафи?

Прошлое ушло безвозвратно, оно унесло с собой все твои надежды и растворилось в твоих страданиях… И вот ты снова стоишь перед жизнью — этим чудовищем, которое тебе неизвестно и которое ты проклинаешь. Используй остаток жизни своей, Ханафи, на борьбу с ним, чтобы оно не растерзало и не поглотило тебя. Ищи любую работу, чтобы обеспечить себе кусок хлеба и угол. Но удастся ли это тебе? Ведь все утверждают, что ты стар и ни к чему не пригоден!

Ханафи узнал от людей, что два шейха составляют заклинания, вылечивают больных с помощью злых духов, предсказывают будущее.

Ведь не обеднеешь же ты, Ханафи, если, найдя в кармане несколько монет, отдашь их шейхам из Баб-аш-Шария и попросишь их предсказать будущее и улучшить твое положение при помощи заклинаний или вызванных из ада злых духов?

Охваченный этой мыслью, Ханафи отправился к шейхам. Он долго шел по узким извилистым переулкам в Баб-аш-Шария, пока не достиг дома шейхов с вывеской, на которой было написано: «Дом для излечения мужчин, женщин и детей от всех болезней».

Старик остановился и задумался. Он представил себе, что сейчас увидит святых шейхов и священное таинство, совершаемое ими. Вдруг он почувствовал, что чья-то рука легла на его плечо. Это прикосновение вернуло его к действительности. Перед ним стоял тучный чернобородый человек с большим животом, в зеленой чалме. Ханафи поздоровался с ним и сказал:

— Я пришел к шейху Абдуль Хади и к шейху Хуснайину.

Губы Ханафи нервно дрожали, но понемногу страх, овладевший всем его существом, начал проходить.

— Я — шейх Абдуль Хади, что тебе надо? — спросил человек в чалме.

Ханафи пристально посмотрел на него и ответил:

— Я пришел просить вас помочь мне найти работу и написать заклинание, которое откроет мне заколдованные двери к благам жизни…

— Следуй за мной, — произнес шейх.

Сердце Ханафи вновь замерло от страха. Вслед за шейхом он вошел в дом. Там их встретил человек в зеленой чалме, с резко выступающими на лице скулами.

— Это мой коллега — шейх Хуснайин, — обращаясь к Ханафи, сказал Абдуль Хади и спросил: — У тебя нет работы?

— Да. А что? — ответил Ханафи.

— И ты хочешь получить ее?

— Да, о господин…

Здесь в разговор вступил шейх Хуснайин:

— Сколько ты хочешь получать в день? — спросил он.

— Столько, чтобы хватило на еду и оплату жилища, — слегка склонив голову, ответил Ханафи. — И, кроме того, каждый месяц я хочу откладывать фунт, только один фунт, пока не соберу достаточно денег на покупку савана, деревянного паланкина и места на кладбище в старом Каире.

— А если те, у кого ты будешь работать, позаботятся об этом? — спросил шейх Абдуль Хади.

Ханафи вспомнил анатомический зал и все, что он там видел. Дрожь прошла по его телу, и он взволнованно воскликнул:

— Нет, нет! Я сам куплю себе саван, носилки и участок на кладбище. Они оставляют в анатомическом зале сваленные в груды тела умерших, и нет никакой надежды, что кто-нибудь из родных или знакомых придет за усопшим, чтобы проводить его в последний путь.