М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая

— Жена начальника полиции! — воскликнул он. — Точно тебе говорю: прельстилась. Волосы Мэри Келли в точности подходили ей по цвету, и она уговорила мужа их отрезать и сделать шиньон! У начальника-то полиции должно было хватить на это средств?

Дюк тяжело вздохнул, но сунул шиньон подальше.

— Давайте, сэр, думать дальше, — сказал он. — А то у нас вон, еще ворох тряпья, которое ни в жизнь не надели был ни капитан Джексон, ни этот твой Гудини, и даже вон тот господин в платке, зуб даю, долго бы капризничал.

Указанный господин торопливо шел, придерживаясь теневой стороны и ссутулившись. Его голову до самой шеи скрывал черный платок.

— Замолчи, — сказал Дюк. — Дай напоследок человеком побыть.

— Почему «напоследок»? — задохнулся Джейк. — Может быть, никакого сифилиса у нас и…

— Потому что по закону подлости, — мрачно отозвался компаньон. — Я всегда знал, что плохо кончу. Вот увидишь, ты окажешься чист, а я…

— Ты смотри, как бы наоборот не вышло, — потемнел лицом Д.Э. — Уж если кто-то из нас плохо кончит, так это я.

— Да вот увидишь, — настаивал М.Р. — С моим невезением иначе и быть не может.

— Да твое невезение — карусель по сравнению с моим!

Искатели приключений продолжали пререкаться. При этом Дюк думал так:

Нет, все-таки, такое — слишком. Быть этого не может. Сейчас мы как следует напугаемся, и окажется, что повезло. Я уже испугался, между прочим!

Д.Э. Саммерс имел другое мнение на этот счет:

Когда думаешь: «нет, быть этого не может, это слишком!» — так это «слишком», как раз и окажется. И рад бы верить в лучшее, а только это лучшее что-то редко бывает. А если везет, так всегда как-то сомнительно. Скорее всего, окажется, что сифилис у нас обоих. Это хорошо, вдвоем легче. Но если совсем честно, не так уж мне и не везет. Это еще Фокс заметил. Скорее всего, повезет вылечиться. Скорее всего…

— Нет, это бесполезно! — сказал он вслух, перебивая компаньона, который от нервов говорил без передышки. — Давайте-ка, сэр, поменьше думать, побольше соображать. Денег нет, а нам с вами нужна…

— Дожили, — бубнил Джейк, поднимаясь по скрипучим ступенькам в мансарду над третьим этажом, — не девками торговать, так собой теперь…

Оба прошли по зеленому ковру мимо облезлых белых перил с пузатыми балясинами. Толстая дверная ручка разболталась совершенно. Компаньонов обдало запахом сигарет, краски, старых ботинок и сбежавшего молока.

— Если вы позировать, то можете быть свободны! — послышалось из глубины просторного помещения. — Занято!

Дюк потянул за рукав компаньона, с мрачной рожей обозревавшего сине-белое облако, клубящееся посреди красно-желтой размазни, встречавшее вас на мольберте у самых дверей.

— Могу я, наконец, спокойно поработать! — закричал тонкий голос.

Мансарда была грязной и тесной, с коридором рисунков, набросков и картин по обеим стенам: голые, складчатые, как морские котики, женщины, китайские пагоды и затесавшиеся между ними чертежи. Живописец находился у окна — ловил свет. Рядом стояла стремянка. На стремянке, прижав ко лбу ладонь, будто бы высматривая что-то вдали, стоял черноглазый парень со спортивной талией. Он держал в углу рта сигаретку и открыто, как на журнальной обложке, улыбался. Зубы молодого человека были белыми, как зубной порошок. Таким же белым был его морской костюм с синим воротником, открывавшим мужественную шею. Сам художник был дергающимся человеком с тонким ртом, в котором была зажата трубка, хрящеватым носом и жилистой шеей. Редкие светлые волосы то и дело спадали на лоб, и он отбрасывал их нервным артистическим движением. Д.Э. чуть сам головой не мотнул — машинально.

— Да дайте же мне покой! — художник впился яростным взглядом в картину, как будто хотел ее сжечь.

Улыбка молодого человека сделалась несколько принужденной.

— Ну, во-первых, — сказал Джейк, — ваш юноша неправильно курит. Кто же держит сигарету губами?

— Во-вторых, посмотрел бы я на него, если бы он на вантах курил! — добавил Дюк.

Натурщик держал лицо. Глаза его стали зверскими.

— А в-третьих, — Д.Э. передразнил улыбку молодого человека, — кто же так держится на вантах? Так забор красят, а не вахту несут.

— Убирайтесь вон, иначе я вас убью! — закричал художник. — Сколько можно повторять!