Адриан Гилл - Поцелуй богов

— Ты ведь не просил за меня миссис Пейшнз? Готов поспорить, сам предложил ей такой вариант. Да подожди ты! Придумал не ты, а Петра. Вы лежали в постели. Она тискала в руке твой толстый член и сказала: «Я, пожалуй, поработала бы с тобой в магазине. Могла бы отсасывать тебе в складской». Вроде как мне в наказание. А ты и рад.

— Ты свихнулся, Джон. Совсем ненормальный. — Клив смотрел в свою пустую кружку.

— И не один из вас не подумал о Дороти. Заметил, как она превратилась в «бедняжку-Дороти»? Теперь ее все так называют. У нее было столько разочарований, столько горестей, что еще немного она бы не заметила. Может, ей даже понравилось бы. Отвлекло от прежних.

— Хорошо бы, — пожал плечами Клив. — Твоя очередь.

Джон пошел на последнюю пятерку покупать пиво, потому что у каждого мужчины втемяшено в лобные доли: что бы ни случилось, очередь — святое.

Они пили и неловко, по-мужски молчали.

— Надеюсь, мы останемся друзьями. — Клив поерзал и посмотрел на дверь. — Дружба выше всего. А телок — ну их на фиг…

— Конечно.

— По рукам? — Он смотрел без убеждения, но с облегчением.

Джон нащупал в кармане пятьдесят пенсов. Хотел попросить у Клива взаймы, но не стал. Ты трахал мою девушку, а способен одолжить до зарплаты пятерку? А когда она будет, зарплата?

Карточка Ли.

Надо отослать ее обратно. Но вместо этого Джон зашел в обменник, где перед экранами полудюжины телевизоров сидел коротышка-индус.

— Могу я получить по этому деньги?

— Да.

— И каков предел?

— Сколько позволяет карточка.

— Мне нужно пятьдесят фунтов.

— Хорошо, пятьдесят. Два фунта комиссионных.

— О’кей. О’кей, пусть будет сто.

— Хорошо, сто.

Джон вспомнил, что неизвестно, когда придется получать теперь зарплату.

— Подождите… Двести, то есть пятьсот.

— Пятьсот фунтов. Я правильно понял, сэр?

— Да.

Клерк что-то проделал с карточкой, подождал и дал Джону формуляр. Тот расписался.

— Извините, сэр, я не могу это принять.

— Почему?

Клерк улыбнулся и протолкнул карточку через окошко обратно.

— Прошу прощения, сэр. — И снова уставился в телевизор.

Джон взял карточку. Поперек его подписи черным жирным фломастером было написано «Шлюха». Слов не было. Спасибо, Петра. Где теперь придется давать объяснения? Джон повернул к реке. Начинался дождь.

Через час, промокший и продрогший, он ввалился домой. И остановился в теплом холле внизу. Хрипело радио, брюки, как целлофановые, липли к ногам, в ботинках хлюпало, длинные волосы холодили шею. Он взглянул на телефон на подставке. Ничего. Никаких желтых записочек, значит, никаких звонков. Он снял трубку.

— Джон, это ты? — донесся снизу крик Деса. — Ты не спустишься? У меня для тебя кое-что есть.

Джон оставил в покое телефон и начал осторожно спускаться по лестнице в подвал. Там, облокотившись о раковину, курила сигарету Ли, красивая, стильная, сухая.

— Боже, ты похож на дублера после съемок! Чем это ты занимался?

— Ли, ты здесь! Мне надо было давно вернуться. Я тебе звонил. Думал, ты меня избегаешь.

Ли повернулась к Десу.

— Вот так всегда. Никогда не целует при встрече. Давай, поцелуй. Вроде рад меня видеть? Я старалась тебя избегать, но теперь здесь. Дес был очень мил, напоил меня чаем, я совсем размякла, и он рассказал мне свою жизнь. Получится замечательный фильм. Я куплю у вас права. Уэсли Снайпс сыграет вас, а я миссис Комфорт.

— А можно я сам себя сыграю?

— Считайте, что вы в деле. — Ли буквально искрилась легкомыслием. — Как провел денек, Джон?

Он сел и при этом произвел звук, который издает под башмаком лягушка.

— Потерял работу, подруга наставила рога, другая подруга попала с передозировкой в больницу. Я раздавлен, и пришлось возвращаться домой под дождем.

— Теперь понимаешь: сегодня выдался самый несчастный день в моей жизни — мне необходимо было с тобой поговорить.

Они стояли на пороге его конуры.

— Удобств не густо. Как это лучше обозвать: самый минимум раннего спартанства? — Ли присела на край кровати. — Именно такую комнату я представляла, когда воображала, откуда приходят письма. Роковые мальчуганы, предлагающие всякие услуги.

Джон начал стягивать мокрую одежду.

— Извини, я мало развлекаюсь. Здесь все, что мне нужно.

— Ты самый непритязательный из всех моих друзей.

Он стоял, ежился, кукожился и, продрогший и голый, пытался найти что-нибудь чистое, но только не из того, что купила Ли. Джон был зол и напуган скоротечностью, какую при желании способны принимать события жизни. Как она смеет возникать и исчезать из его жизни, оставляя за собой разрушительный след! А потом подсмеиваться, потому что его комната не верх элегантности, не супереврошик.