Адриан Гилл - Поцелуй богов

— Я вспомнил, нам не удастся пообедать. У меня нет денег.

— У тебя есть кредитная карточка.

— Не совсем. Объясню, когда ты будешь сидеть.

— Я расплачусь.

— Договорились.

Они спустились по лестнице.

— Давай все-таки кое-что проясним: я по-прежнему твой приятель или нет?

— Джон, ты меня слышал? Это ты мне скажи: приятель ты мне или нет?

Он прижал ее к стене, положил ладонь на затылок и поцеловал.

— Да! Да! Да! Если ты не против.

— Господи, какое ужасное сочетание: самодовольство и застенчивость! Я рада, что мы все решили. Только запомни: ты мой приятель, а я тебе не подружка.

— Не подружка?

— Нет. Для подружки я слишком стара. Это недостойно.

— Тогда кто же ты?

— Я Ли Монтана, и я величайшая в мире звезда.

— Так ему, девочка! — раздался из подвала раскатистый смех Деса.

Джон задвинул дверью прежнюю жизнь на закваске с солью и повел Ли к большому «мерседесу». Шагнул, как Бильбо Бэггинз в большое приключение, пересек Стикс, проник в Зазеркалье и по Желтой дороге направился в Шангри-ла избранных. В выдуманную, полумистическую страну ухмыляющихся лакеев, шараханья от толп и записочных друзей. В страну качающихся пальм, где все перепоясано бархатными веревками и где тень человека редко оказывается его собственной. В жизнь на реостатном выключателе, в которой постоянно бодрствует огромное «чем-могу-служить?» и доброжелательны даже мелкие неодушевленные вещицы: предметы гигиены и пластиковые пакеты.

Как и полагается в нормальном приключении, для Джона не существовало возврата. Не полагалось знать, что пройдут годы и он станет с непонятной теплотой вспоминать об этой безымянной улице и маленькой унылой мансарде. Рисовать в воображении свой стол, кипы книг, бесполую кровать и считать свою берлогу золотым вместилищем интеллектуальных борений. Одиночество на подернутом волнами времени обратном кадре покажется творческим началом. А краткое пребывание в этом доме — монетой, которую пришлось заплатить Харону, чтобы тот перевез его на другой берег, его оброком. Поэтому Джон получил возможность сказать: «Там жил отшельник-эстет». С расстояния времени прошлое представится в тусклом великолепии черного дерева, и он загрустит о нем, как об ушедшем детстве. Но все это случится нескоро. А пока Джон сидел на заднем сиденье «мерседеса», положив одну руку на бедро Ли и с мобильным телефоном в другой.

— Куда ты хочешь поехать?

— Господи, Джон! Тебе решать. Это ты пригласил меня на свидание. Так что давай. А то все твои решения — какую позу принять в постели.

— Как насчет «Айви»?

— Отлично.

Джон вызвал справочную, затем набрал номер ресторана:

— Э-э-э… здравствуйте… послушайте, у вас найдется столик на вечер на двоих. Да, сейчас… Хорошо, все равно спасибо. — Он разъединил связь. — Ничего до самого июня.

— Дайте-ка сюда, — рассмеялся Хеймд. — Привет, это Фердинандо? Со мной Ли Монтана, как раз переезжаем реку. Сделаешь на двоих? Ну пока, дружище. — Хеймд положил телефон, улыбнулся в зеркальце и покачал головой.

— Не вешай носа, — расхохоталась Ли. — Научишься всему. Невинность привлекательна лишь до тех пор, пока она без простодушия.

Они сели у боковой стены, где их можно было обозревать с большинства столиков. И нарочито игнорировали явно игнорировавший их зал.

— Мне хорошо здесь с тобой. Как-то официально. — Ли поцеловала Джона и погладила по волосам. Бобики-подавалы сгрузили дюжину манящих вилок.

— Мой выходной обед, — проговорил Джон.

— Твой выходной обед? Дудки! Это ты должен меня развлекать.

— Вроде как дебютантку?

— Какую, черт побери, дебютантку. Твою очередную девицу.

— Нет. Реверанс перед тортом, диадемы, страусовые перья, балы, — королеву!

— Извращенец. Терпеть тебя не могу.

— А я рад, что мы вместе вышли.

— Рад, что вместе? Значит, я тоже извращенка?

— Опять эта Джоан Коллинз. Была на юге Франции. Вон машет.

— Так помаши в ответ.

— Не могу. Она же Джоан Коллинз.

— Можешь. Тренируйся. Ты сегодня со мной. Маши направо и налево. Махание — прерогатива избранных. Мы все так поступаем. Смотри-ка, парень из «Дет уиш».

— Майкл Уиннер?

— Да. Давай, помаши ему.

— Не могу.

— Вперед, смелее. Слушайся меня. Просто обозначь движение — приподними ладонь, вот и все.

Джон поднял руку. К нему тут же подлетел официант.

— Слушаю, сэр?

— Да нет, ничего, извините. Спасибо. Постойте, раз уж подошли — принесите «Гибсон». Нет, два «Гибсона». Благодарю.