Джоди Пиколт - Идеальная жизнь

— Мисс Барретт, — раздраженно бросила швея, — не крутитесь!

Я послушно замерла, что было совсем несложно в крахмальном белом атласном платье и кипе нижних юбок. Неужели возможно, что после поездки в джипе из гостиницы в небольшую деревянную часовню все останется таким же белоснежным? Думала я и о том, как удержаться, чтобы не сорвать фату и не пустить ее по ветру; как не сбросить туфли, не приподнять тяжелые юбки и не пробежаться по знакомому горячему песку.

— Готово. — Миссис Жабо, хрустнув коленями, встала и всплеснула руками. — Si, bella! [13] Да, красавица ( итал .). — пробормотала она и подтолкнула Дженнифер к двери. — Идем, идем. Невесте нужно минутку побыть одной.

Дженнифер взглянула на часы.

— Мы опережаем график, — заметила она. — У тебя целых пять.

Откровенно говоря, мне не хотелось побыть одной, но и с ними оставаться я тоже не хотела. Я стояла перед высоким зеркалом, которое треснуло прямо посредине, смотрела на свое расколовшееся пополам лицо, и эти половинки не очень-то совпадали.

Из драгоценностей на мне было только обручальное кольцо, подаренное Алексом. А еще мое горло украшали следы ночного кошмара Алекса — ожерелье из аметистовых синяков. Из вагончика гримеров я позаимствовала тональный крем и до приезда миссис Жабо замазала их, но сама-то прекрасно знала, что под ним.

Я закрыла глаза и заставила себя думать о Конноре. Было время, и не так давно, когда я верила, что он единственный, за кого я могла бы выйти замуж, если бы он был жив. И если бы он был здесь, пусть не в роли жениха, то посоветовал бы мне заставить Алекса подождать. Чуть больше подумать, прежде чем принимать решение.

Но мне не нужно было время на размышления. Мне нужен был Алекс.

Осознав эту простую истину, я поняла, почему в последнее время мне редко снится Коннор; почему стало все труднее и труднее вспомнить его лицо. Он уходил от меня. Я приняла решение; Коннор с ним смирился. Он больше не станет играть роль «адвоката дьявола», больше не станет являться во снах, больше не станет заботиться обо мне.

Я присела на край кровати, вытерла тушь под глазами и попыталась выровнять дыхание. Я чувствовала знакомую боль в груди, которую ощущала много лет назад, когда на моих руках умирал Коннор. На мгновение я вспомнила, какими мы были, как сидели бок о бок под заходящим летним солнцем, как строили свое детство из белых, словно кости, палочек от мороженого и горячих, открытых шепотом заветных желаний. А потом я его отпустила.

— Остановитесь.

Я едва слышала свой голос, но лимузин — одному Богу известно, где Алекс откопал в Танзании лимузин! — тут же взвизгнул тормозами. Не успел шофер обернуться и спросить, что произошло, как я открыла дверцу и побежала.

Я думала, кто-нибудь бросится за мной. И поймает меня, потому что в тяжелом платье с корсетом, туго стянутым на талии, далеко не убежишь. Я остановилась только один раз — сбросить туфли на каблуках, решив, что босиком я смогу бежать быстрее.

Фата развевалась за моей спиной, как туман, по шее и телу струился пот, но меня никто не догонял. Когда я это поняла, то замедлила бег, прижав руку к неожиданно заколовшему боку.

Я не переживу эту свадьбу. Наши отношения, наши чувства не приспособлены для реальной жизни. А ведь я почти поверила, что несколько волшебных недель под африканским солнцем сотрут различия между нашими стилями жизни, что я смогу вернуться и, глазом не моргнув, влиться в голливудский круговорот Алекса.

Единственное, о чем я всегда мечтала, — это оказаться в штате университета, получить звание и должность профессора, сделать сногсшибательное открытие. Я никогда не мечтала о таком мужчине, как Алекс. Как же тогда он впишется в мои планы?

Я сидела в высокой траве посреди африканской глуши, и юбки облаком окружали меня.

Наверное, прошло несколько часов. Я могла определить время только по тому, что успела потерять фату, а грим успел растаять, образовав коричневые лужицы у выполненного в форме сердца декольте моего свадебного платья. Несомненно, стали заметны все мои синяки.

Шаги Алекса прошелестели по высокой траве, и он опустился рядом со мной на колени.

— Привет, — сказал он, сорвал стебелек, сунул его в рот и прикусил зубами.

Я не могла поднять на него глаза.

— Привет, — ответила я.

Он взял меня за подбородок и приподнял мою голову. И я потерялась в его потрясающем черном фраке и белоснежной рубашке.

— Испугалась? — спросил он.