Джоди Пиколт - Идеальная жизнь

Я бежала, пока не перестала слышать его голос, заглушающий биение моего сердца. И продолжала говорить себе, что следует понимать: если человек может так страстно и так сильно любить, то так же сильно он может и ненавидеть, так же глубоко ранить.

Ему было двенадцать, и он уже несколько лет воровал в магазинах, поэтому теоретически не мог настолько сглупить, чтобы дать себя поймать. Но в последнее время девушки чрезвычайно его интересовали, а блондинка на кассе с сиськами размером с манго строила ему глазки, поэтому не успел он опустить банку с «Пепси» в карман, как крепкая рука схватила его за запястье и развернула на сто восемьдесят градусов. Уже второй раз за эту неделю Алекс оказался лицом к лицу с рябым охранником. А скосив глаза, понял, что девушка на кассе вовсе на него и не смотрела.

— Ты совсем дурак? — удивился охранник. — Или ты вернулся в этот магазин по какой-то другой причине?

Алекс открыл было рот, чтобы ответить, но не успел — его вытащили через автоматически открывающиеся двери и доставили в полицейский участок.

В «обезьяннике» было полно сутенеров, наркоторговцев и уголовников, и у дежурного не хватило терпения на пацана, которого поймали на краже в магазине. Сержант перевел взгляд с Алекса на охранника.

— Я не стану тратить время на то, чтобы запереть его в камере, — сказал он и просто пристегнул Алекса наручниками к стулу, стоящему перед столом.

У него сняли отпечатки пальцев, записали данные, но было понятно, что все это делается только для того, чтобы как следует его напугать: Алекс был несовершеннолетним, и в Новом Орлеане за кражу в магазине таким могли только надавать по рукам.

Алекс сидел тихо, подтянув колени к груди и свободной рукой обхватив лодыжки. Он закрыл глаза и представил, что находится в камере смертников за несколько секунд до казни.

Через некоторое время сержант вспомнил о нем.

— Черт! — выругался он. — Неужели за тобой до сих пор никто не пришел?

Алекс покачал головой. Сержант спросил его номер телефона и позвонил ему домой, наклонившись над столом и не сводя глаз со скамьи с арестованными. Потом взглянул на Алекса.

— Твои родители работают? — спросил он.

Алекс пожал плечами.

— Кто-то должен быть дома, — ответил он.

— Похоже, никого, — сказал офицер.

Через час сержант сделал еще одну попытку. На этот раз ему ответил Эндрю Риво. Алекс понял это по тому, как полицейский отвел телефонную трубку от уха, как будто то, что бежало в венах отца, могло быть заразным. Через минуту сержант передал трубку Алексу.

Шнур натянулся до предела. Алекс приложил трубку к уху. Он не знал, что говорить, а просто «привет» казалось неуместным. Отец принялся выплескивать на него потоки французских ругательств, а в заключение добавил, что спустит с Алекса шкуру.

— Я приеду через пятнадцать минут, — сказал он и швырнул трубку.

Но ни через пятнадцать минут, ни даже через час Эндрю Риво не появился. Со своего стула Алекс наблюдал, как садится солнце и на небо выплывает луна, похожая на белое, старое, морщинистое лицо привидения. Он понимал, что это тоже часть наказания: жалость полицейских, секретарши, которые делают вид, что не замечают его… Он заерзал на стуле. Ему нужно было в туалет, но не хотелось привлекать к себе внимание и просить, чтобы его отстегнули.

В конце смены, отправляясь домой, сержант снова заметил его.

— Ты домой звонил? — озадаченно спросил он.

Алекс кивнул и ответил:

— Отец едет.

Полицейский предложил позвонить еще раз, но Алекс покачал головой. Не хотелось, чтобы сержант, которого он уже стал считать чуть ли не другом, узнал, что отец не просто не может приехать за ним, а не хочет этого сделать.

Алекс задавался вопросом, намеренно ли отец замешкался или нашлись более срочные дела: поставить раколовки, выпить или сыграть в покер. Алекс пытался верить в то, что за ним могла бы приехать и мама — если бы в пьяном угаре сумела понять, что ее сын находится в участке. Хотя отец все равно не выпустил бы ее из дома.

Алекс положил голову на подлокотник кресла и закрыл глаза.

После трех ночи он проснулся от резкого запаха духов. Рядом с ним сидела проститутка. У нее были волосы цвета спелой вишни и кожа цвета красного дерева, а длинные ресницы — с мизинец Алекса. На шее — бусы из черного янтаря, которые петлей обернулись вокруг груди, словно для того, чтобы подчеркнуть ее. Она жевала резинку со вкусом винограда и держала в руках кучу денег.