Олег Тарасов - Боги войны в атаку не ходят (сборник)

В середине декабря затея с генеральскими дочками оживилась. Случилось это по воле добряка Гоши, что загорелся помочь молодому соседу. Не выдавая раньше срока своих намерений, он терпеливо ждал подходящей диспозиции. И она скоро наметилась.

— Минякин юбилей отмечает — в гостинице военного совета! — известил музыкант лейтенанта, посматривая искристыми счастливыми глазами. — Наши петь будут, танцевать. Можно открывать охоту на его дочку.

— Как она хоть? Возраст, лицо? — какая-то неловкая тяжесть прокатилась по груди Фалолеева. При всей бойкости характера и безбоязненности женского пола ввязываться в охоту за девушкой ему почему-то расхотелось.

— Девка как девка. Двадцать лет. Будем надеяться, что с… — Гоша посмотрел себе ниже пояса и рассмеялся. — Папаша всё-таки главный медик! Если что — надрез скальпелем!

— Давай не юродствовать! — Фалолееву, охваченному тревогой, скабрезность соседа пришлась не по душе: пусть он планирует шаг расчётливый, меркантильный, но девушка, которая может сделаться ему женой, обязательно будет с набором всех положенных возвышенных чувств.

Пошло относиться к той, с которой может навеки свести судьба, нехорошо.

— Начинаем стратегическую операцию «Здравия желаю, дорогой тесть!» — ленинским жестом Гоша вознёс перед собой короткую худую руку, и чтобы пощадить молодого парня, быстро посерьёзнел: — И учти, Гена, я сподвигнут к содействию исключительно альтруизмом!

— Это почему?

— Генеральский зять в общежитии! Ты себе это представляешь?

Фалолеев отрицательно покачал головой.

— И я в этом клоповнике за десять лет ни одного добытчика блатных бикс не встречал, — согласился валторнист и тонким, прозрачным пальцем указал на кровать артиллериста. Место освободится, и не факт, что здесь поселится нормальный человек.

Фалолееву признание в незаменимости откровенно польстило, тем более что за небольшой срок их знакомства Гоша раскрылся вовсе не пошляком, а скорее как шутник с добрым сердцем и непонятным пока Фалолееву жизненным разочарованием. Но почему юбилей генерала Минякина откроет дорогу к его дочке, всё же оставалось непонятным. Музыкант без запинки принялся втолковывать:

— Генералу будут подарки! Знаешь, сколько тут барахла дарят? Это в стране с материальными ценностями перебои, а генералу понатащат коробок целый грузовик, потому как в самой захудалой подчинённой части своему «благодетелю» скинутся, подсуетятся, из кожи вылезут ради этого. Если не вылезут сами, то их потом вытрясут наизнанку силой! — задорно сверкнул круглыми очками всё знающий Гоша. — Слушай хохму: просыпается генерал после юбилея, ещё не протрезвел как следует, голова шумит, во рту жажда. Но генерал первым делом не в туалет — опорожниться, не на кухню — водички глотнуть, в себя придти, а в зал — к подаркам! Осмотрел коробки, перещупал, погладил, да и запел с такой душевной тоской: «К сожаленью, день рожденья только раз в году!» А потом зарыдал горько и сквозь слёзы говорит: «Если бы раз в году! Юбилей, он, сука, раз в пять лет!»

— Ну, юбилей, подарки, — спросил Фалолеев ликующего Гошу. — Мы при чём?

— При том! Я такой поздравительный балаган видел не раз. Адъютанту или какому особо приближённому лицу скомандуют всё добро на хату везти, чтобы по пьяни не упёрли. Машину с подарками отправят домой, а мы сзади пристроимся. Я насчёт машины договорюсь, с тебя только пузырь за эксплуатацию. Подарки разгрузят, занесут любимой генеральше, ну а дальше твоё молодое дело. Повод позвонить в дверь найдёшь сам. Заглянешь, то да сё! Папенька, мол, ваш, как его по отчеству, ну, пусть Иван Иваныч — дражайший Иван Иваныч по делу прислали-с! Может, сам какую коробку втащишь — для антуража. Главное, сразу деваху в оборот брать — ля-ля-ля! Тополя! Поразить, заболтать, завлечь! Понимаешь?

— А вдруг её мать будет на пороге стоять? — словно напуганный ребёнок, вопросил лейтенант.

— Мать-перемать! Она в коробках будет ковыряться, как голодная мышь! — глаза Гоши, удалённые линзами, от негодования приблизились к стёклам. — Ты что предлагаешь? Второго пришествия ждать?

— Какого пришествия? — непонимающе уставился Фалолеев.

— Это я так, — огорчение охватило музыканта лишь на миг и, затем вновь став прежним Гошей — напористым, заводным, он взмахнул по-дирижёрски: — От тебя будет нужна импровизация! Потрясающее соло!

— Импровизация, — лицо артиллериста почти детской гримасой выразило неподдельные терзания. — Я привык по расчёту действовать. Как математик.