Лесли Уоллер - Семья

Когда ей было одиноко и она нуждалась в поддержке, она звонила Шону, а он отправлял ее на вечеринку, бывало отправлял экспромтом, не предупредив хозяев заранее. А если ей нужен был провожатый, Шон или сам отправлялся с ней, или находил очаровательного, милого и симпатичного юношу, который производил нужное впечатление, и не надо было бояться, что он начнет приставать в такси. И, наконец, когда ей хотелось заняться любовью, Шон был тут как тут, он знал множество холостяков или несчастливых в браке молодых людей; словом, ее партнеры — потрясающе веселые и учтивые ребята. Только удовольствие, никаких обязательств. Но самым потрясающим, конечно, было то, что Шон ни разу пальцем до нее не дотронулся. Никаких шашней, только интеллектуальное общение.

Иметь возможность в таком городе получать от мужчины что хочешь и когда хочешь, сказала себе Типпи, это просто дар Божий. Это точно.

Наступил век специализации, а может, и сверхспециализации. Типпи бросилась надевать белье и желтое платье-клеш, которое едва прикрывало ей бедра. Ей нужен был скромный юноша с хорошими манерами, чтобы сопровождать ее на приемы, на которых ей приходилось бывать по роду ее службы. Ей нужен был весельчак и остряк, чтобы разгонять тоску в черные дни. Для секса — настоящий лев, чтобы дух захватывало. А еще нужен был спокойный, мудрый человек, что-то вроде отца, к которому она могла бы обратиться, как к брату, за советом. Но ей не нужен был какой-то один тип или все вместе — в одном лице. Слишком гремучая смесь получилась бы.

Снова взглянув на себя в зеркало, она поправила платье, надела темные очки, откинув их выше лба, поправила швы на чулках в клетку, которые обтягивали ее стройные ноги, и выбежала из комнаты не оглядываясь. Она захлопнула за собой дверь и вызвала лифт. Он подошел тут же, как будто все было заранее расписано по минутам, как ограбление банка. В доме было три лифта, поэтому всегда можно было выскочить на улицу мгновенно.

Если повезет, думала Типпи по пути к стоянке такси, проведет весь вечер, а может, и всю ночь с тем, кто ждет ее в квартире Шона. В конце концов, наплевать, кто он, лишь бы не урод. А может, у него свободны и суббота, и воскресенье?!

Главное — подольше не возвращаться домой. Подольше не видеть флакончик с желтой пробкой, в котором лежали капсулы со снотворным. Лишь бы протянуть время до понедельника.

Был уже третий час, когда Гарри Клэмен вернулся на своем «тандерберде» на Манхэттен, с ревом промчавшись по тоннелю Куинс-Мидтаун под Ист-Ривер, вниз по Второй авеню до Девятой улицы. Он повернул на запад и попытался сэкономить время, выбрав путь по поперечной улице, идущей из обшарпанной восточной части Гринвич-Виллидж через респектабельный центр к менее респектабельным западным окраинам.

В квартале между Пятой и Шестой авеню, пока ждал у светофора, он заметил, как из такси выпрыгнула высокая, стройная блондинка в желтом платье и клетчатых чулках, пробежала мимо нескольких домов и взбежала по лестнице очень изящно перестроенного аристократического старого особняка.

Обалденные ноги, подумал Гарри. Просто конфетка. Он облизал губы, разглядывая ее, пока она стояла перед дверью особняка.

Светофор переключился на зеленый, но первая машина в его ряду не могла тронуться с места из-за непрерывного потока пешеходов. К тому времени, когда Гарри двинулся, на Шестой авеню снова зажегся красный свет. Его пальцы нетерпеливо стучали по баранке «тандерберда». Винни Биг был бы терпеливее, сказал он себе. Винни очень терпелив. При этой мысли Гарри снова начал потеть. Гарри уже опаздывал на полчаса, но Винни не станет злиться. Однажды Гарри видел, как сердился Винни, и знал, почему сицилийцы всегда стремятся подавить гнев, не показать, какой ураган бушует у них в груди. Но если уж сицилиец взрывался, то ничто не могло его остановить, пока он не расходовал весь гнев до капли. Поэтому они поступали правильно, пытаясь держать себя почти постоянно в руках.

Гарри провел скверное утро на Лонг-Айленде. Он побывал у нескольких агентов по продаже, работавших на объектах вдоль границы округов Нассау и Саффолк, которые находились под его патронажем.

Он продавал дома на любой вкус, по крайней мере, так он говорил своим агентам. В любом месте контролируемых им участков можно было купить дом, построенный компанией «Клэмен», по цене где-то в пределах от двенадцати тысяч девятисот до сорока восьми тысяч восьмисот долларов. Можно было купить дом из дранки под названием «Кейп Код». Можно было купить дом типа ранчо: с внутренним двориком, разделенный на две половины, разноуровневый. Одноэтажный, двухэтажный и полутораэтажный дом, с гаражом или без него, с «ракушкой» для машины или без нее, с дорожкой из плитняка, с полностью электрифицированной кухней, с кондиционером, с цветным телевизором, с посудомойкой и мусоропроводом, с двухсветным освещением под потолком, с раздвижными дверями из зеркального стекла, с торговым центром и комбинатом «детский сад-школа» поблизости, а также с молельным домом, почтой и кино. Можно было жить в уединении в райском уголке на собственном участке земли площадью в целых четверть акра. А коли вы любите компанию, то можете купить у Гарри дом на две семьи и сдавать полдома, а вырученные от этого средства пустить на оплату текущих расходов. Ну, а если вы не можете без людей, то можете жить в «Клэмен Корнере», в кооперативном девятиэтажном высотном доме, где можно пользоваться услугами ветлечебницы, телевизионной мастерской, посещать местный художественный театр и отдыхать в общем дворике с аттракционами, покрытом густой, как ковер, травой. Но, черт возьми, кредиты очень дороги, думал Гарри. И все эти возможности оставались невостребованными, пока потенциальные покупатели пытались получить в банке ипотечный кредит. Паршивые банковские «ганефы» брали его за горло и были не прочь слегка придушить, с горечью констатировал Гарри.