Иван Дроздов - Шальные миллионы

— Откуда ты узнала этот метод?

— О нем говорили по телевидению. В стране уже много последователей Шичко, они за десять сеансов отвращают человека от пьянства. В Москве я училась у Жданова Владимира Георгиевича. Хотела муженька отрезвить, но потом махнула рукой. Пьет — и черт с ним. Не жалко. А старика пожалела. Возилась с ним как с ребенком. Речи мои его бодрили, в них я вкладывала не только горячее желание помочь, но и уверенность в излечении.

Потом потребовала каждый вечер писать дневник-исповедь, дневник-просьбу. В дневнике он не только анализировал свое состояние, но и давал задание мозгу на предстоящие сутки, а там дальше — на неделю, месяц… А перед самым сном, как молитву, зачитывал мой текст. Ох уж! Сколько я этих текстов составила! И, представь, старику стало лучше, он повеселел, а через месяц мы с ним уж ходили по городу.

Нина замолчала, будто запнулась, уперлась в стену.

— Ну, говори же! Ведь как интересно!

— Да, ему стало лучше, а меня он крепко прикрутил. Все держал за руку, смотрел преданно и без конца говорил: «Доченька моя, душенька, радость, не уходи, не оставляй меня, я вблизи тебя оживаю, а как нет тебя, — тоска набегает, страх под кожу заползает. Пойдем обедать со мной, в библиотеку спустимся, — я тебе о жизни своей расскажу». И все за руку держал, обцеловал ее всю. Ну вот… А когда мы улетели, он сник, потух, звонил каждый день, по часу говорил. А теперь вот и сюда ждет. Когда же Борис ему сказал, что разведется со мной, Иванов-старший чернее тучи стал. И будто бы так ему говорил: «Если разведешься, все миллиарды ей отпишу». Вот и притих Иванов-младший, о разводе не заговаривает.

Помолчала Нина.

— Теперь ты знаешь все, любимый. А уж как нам поступить, мы решим вместе.

В полдень они подъезжали к оранжевому дворцу.

Километра за два до дворца Сергей попросил остановить машину.

— Я выйду здесь, — сказал Сергей, доставая из багажника свою дорожную сумку.

— Здесь? Но почему?

— Так нужно, Нина.

Огляделся по сторонам, увидел большой валун, лежавший в двадцати метрах от дороги. Показывая на него, сказал:

— Под ним будем оставлять для вас записки. Мне надо ехать в Констанцу.

— На чем же ты поедешь?

— На катере или на попутной машине, — тут до Констанцы недалеко. Устроюсь там в отеле, буду ждать Костю.

— Но зачем же тебе добираться на попутных? Садись за руль, подвези меня к вилле, а там у хозяина я попрошу для тебя машину. Скажу, что вы оба охраняете нас с Анной.

Подумав, Сергей согласился.

И через минуту они были уже у парадного въезда в виллу. Швейцар показал им путь к гаражу. А здесь у открытых ворот гаража стоял человек в светло-желтых брюках и белой безрукавке, с непокрытой седой головой. Смотрел на Нину, улыбался, тянул к ней руки. И когда та приблизилась, по-отечески обнял ее, поцеловал в щеки.

— Я ждал вас целую вечность. Теперь уж не отпущу, и не думайте, не надейтесь. Будете меня лечить только вы.

— Силай Михайлович! Вот охранник, — мой и моей подруги Анны.

— Да, я с ней познакомился. Прелестная у вас подруга, и, как я слышал, она пишет книги. О-о!.. Такая подруга делает вам честь. Ну так…

— Мы ожидаем другого человека, он приедет в Констанцу. И его надо встретить.

— Ну а я… Чем могу служить?

— Нужен автомобиль.

— О, господи! Делов-то!.. Ну а эта «Волга» — чем не автомобиль?

— А можно на ней?

— Да ради Бога!

Повернулся к Сергею спиной, будто его и не было, повел дорогую гостью во дворец. Сергею же только того и надо было. Сел в машину и хотел сдать назад, но Силай повернулся, поманил его. Подал ему свою визитную карточку.

— Если возникнут проблемы, покажите властям. Здесь телефон моего секретаря.

Нину крепко держал за руку.

Через галерею они прошли в сад, и Силай показал беседку, куда приглашал ее войти. Сам он шел тихо, трудно дышал, то и дело брался рукой за сердце, точно хотел убедиться, на месте ли оно. Нина все замечала, но держалась беспечно.

— Вы гуляете? Хорошо.

Силай показал на кресло за столиком, сам сел напротив и, превозмогая боль, с радостью и надеждой смотрел на Нину.

— Я ждал вас. Поверил в магию ваших слов. Я ведь и через океан перелетел, и вас на ногах встречаю, — все от вас, от вашего чудодейства. Надеюсь, и теперь…

Вынул из кармана таблетку, бросил в рот.

— Да, глотаю, но все-таки держусь.

— Возобновим сеансы, а таблетки — за борт, в море. Купаться будем, — вы же молодой. А? Силай Михайлович!

Глаза Силая блеснули вдруг загоревшейся надеждой, он выпрямился, откинул назад голову и смотрел на Нину так, будто в ней одной видел свое спасение и смысл жизни.