Александр Лекаренко: Дальний родственник

- Это глупо и грустно, - ответил Павел, - но что это за мир, в котором бабка едет крышей от того, что внук укусил ее в задницу? Для чего он создан, если не для смеха?

- Для игры, - серьезно сказал родственник. - Игра - это единственный смысл существования такого мира. Игра - это единственная вещь, которая имеет смысл в самой себе, не нуждаясь ни в какой цели. Бабка, вы говорите. Да совсем недавно мы отдали 20 миллионов жизней, чтобы не допустить Гитлера развалить Союз и уничтожить Советскую власть. А теперь тупо пялимся на памятники погибшим и уже не понимаем - кто мы такие? Герои, защитившие свое ярмо? Или стадо баранов, развалившее свою тюрьму народов и бегущее по светлому пути в будущее? Так по какому поводу салют, я вас спрашиваю? Никто уже не помнит, но все идут - к новым воротам. Так как же тут не смеяться? Если уж кто-то играет с нами в такие игры, то я предпочитаю захлебнуться от смеха, а не от слез.

- Истина в вине, - заметил Павел.

- Тоже неплохо, - согласился родственник, - но я уже пробовал, не получилось. Я выплыл, сбив ногами истину, и плюнул на нее. Теперь я решил расслабиться и получить удовольствие.

- Подставив жопу? - укусила Елена.

- Нет, я не люблю Бога, - пояснил родственник. - И хромосомно резистентен к любому контролю. Поэтому я решил не впускать Его в свою локальную вселенную, ни спереди, ни сзади, ни в душу Бога мать. Теперь я сам пишу свои роли. И никогда не плачу.

- Таких кузнецов своего счастья и до вас было, - сказала Елена. - Вот они и лежат под теми памятниками, которые вы так уместно упомянули. Родись вы чуть раньше, и первым легли бы на амбразуру. Со всем вашим цинизмом.

- Лег бы с цинизмом, - согласился родственник. - Раз уж все мы там будем, то не следует упускать случая уйти со сцены красиво. Но амбразуру я бы выбрал сам.

- Не существует правильных решений, только судьба, - меланхолично заметил Павел.

- Судьбу для миллионов всегда формируют Гитлер и Сталин, - фыркнула Елена.

- Любые режимы играют второстепенную роль в управлении людьми и их судьбами, - сказал родственник. - Намного важнее слова и представления, которые формируют семантическую среду. Я сам сочиняю свои романы и живу по ним. Значит, я уже научился быть великим писателем. Теперь мне остается только научиться делать из этого башли.

- Делай то, что лучше для тебя, и к черту остаток мира, - ухмыльнулся Павел.

- Честность - это худшая политика, - родственник погрозил ему пальцем. - Ты приобретаешь массу врагов и никогда не достигаешь своих целей. Говорить правду нелегко, неприятно и бесполезно.

- Говорят, лгать бессовестно, - сказала Елена.

- Трусость делает всех нас совестливыми, - ответил родственник. - И добрыми.

- Вы ненавидите людей, - сказала Елена.

- Я их знаю, - ответил родственник. - А зло - это знание. Быть добрым, значит, не знать. Надо ненавидеть, любя, и любя - ненавидеть. Только так можно жить среди людей. Тогда ты будешь силен и в любви и в ненависти. Иначе превратишься в слюнявого агнца или в мрачного дебила-параноика.

- Не надо нас агитировать, - едко сказала Елена.

- “Мы в Бога веруем”, - вяло усмехнулся Павел, - как на деньгах.

- Никакая вера, кроме веры в себя, не имеет никакого значения, - торжественно сказал родственник. - И в деньги. Я смотрю на Вселенную и, воспринимая ее, позволяю ей существовать. Как и деньгам. Прежде о деньгах не беспокоились, их либо имели, либо влезали в долги. Бог, как и банковский билет, это словесная конструкция, литература. Которая может быть вживлена в живой человеческий мозг и питаться им, как вампир. Станьте Богом сами, и никто не пострадает. Кроме ваших врагов.

- Бросьте вы эту бормотень, - скривилась Елена, - в провинцию езжайте самоохмуреж проповедовать.

- Я свет миру, - скромно сказал родственник, - я не могу похоронить себя в трущобах и дебрях Индостана.

- Я думала, вы из Донецка, - удивилась Елена.

- Я тоже так думал, - сказал родственник. - Пока не понял, что как только достигнута правильная конфигурация нейронов, устанавливаются реальные энергетические связи. Это наука, а не охмуреж, мадам. И эти связи могут существовать независимо от материальной базы, которая их породила. Так восходит Бог.

- Так восходит маразм, - сказала Елена.

- А кто такой Бог? - спросил родственник.

- Бог непознаваем.

- Тогда откуда вы можете знать, что в Вифлееме воплотился - Его сын? А не кого-то другого?

- Он Сам об этом сказал.

- Ах, сам сказал... Ну, тогда, конечно.

Так прошел, в лучах восходящего утра, в искрах морозной пыли, первый день вхождения дальнего родственника в Москву.