Давид Шраер-Петров - История моей возлюбленной или Винтовая лестница

Застольная беседа на этот раз почти не касалась светских тем: кто из артистов/артисток кино с кем снимается? кто кому с кем изменил? кто от кого ушел? со скандалом или пристойно? кого из писателей выдвинули на Государственную премию? и если выдвинули, то почему за такую серятину, когда напечатана отличная проза Аксенова? Да, да! Не говоря о Васеньке Рубинштейне, само имя которого подстегивало вчитаться, а потом увлечься прозой знаменитого тезки-модерниста, капитан Лебедев после первой-второй рюмки решительно заявил, что считает «Звездный билет» и «Затоваренную бочкотару» своевременной и справедливой критикой бюрократов и консерваторов на всех уровнях общественной жизни и, в особенности, в работе государственного аппарата. «И даже в ваших органах?» — Ирочка карикатурно похлопала по своему животу и во второй раз дерзко захохотала. Она умела отбросить светский лоск и по-простонародному показать каким-нибудь архивыразительным жестом свое полное презрение к объекту разговора. На что капитан Лебедев (напомню, что к этому времени, наверняка, полковник внутренних войск) скопировал рукобрюшную жестикуляцию Ирочки и откровенно начал ей вторить. Явно, насмехаясь, над этими злополучными органами. Всем стало весело и просто. Самым же приятным сюрпризом оказался заключительный звонок в дверь, который увенчался появлением нашего московского экономиста Вадима Алексеевича Рогова. Он был с цветами. Две-три рюмки коньяка и короткий пересказ с жестами нашего предыдущего разговора об Аксенове, госаппарате и внутренних органах сравнял направление и скорость мысли московского гостя с интеллектуальной скоростью и сатирической насыщенностью предшествующей части застольного разговора. «Прежде всего, тост!» — поднялся Вадим. Мы все посмотрели на Ирочку и наполнили рюмки. «За Ирочку, которая все придумала и организовала, в том числе, предусмотрела родиться дочерью профессора Князева! — предложил Вадим. Все выпили за Ирочку. — За Римму, которая очистила препарат чаги! — Все выпили за Римму. — За Даню, который доказал, что ПЧ лечит от рака, хотя бы белых мышей! И за всех нас, включая Глебушку и Юрочку, без которых жизнь была бы беднее и бледнее! — это был тост, предложенный Ирочкой». Мы выпили, а Вадим Рогов сбегал в прихожую за своим тисненым а ля крокодил портфелем. «Я намедни прикинул в цифрах наши достижения/задачи и пришел к выводу, что размер лаборатории, число сотрудников и количество сырья достигли своего предела. Ты согласна, Ирочка?» «Абсолютно!»

Он вытаскивал один за другим листы бумаги с фразами, отпечатанными на машинке, и фотокопиями графиков и диаграмм, из которых выходило, что все сырье, добытое во время экспедиции, ушло на очистку ПЧ, и химически чистого препарата хватило только для опытов на белых мышах. Он сказал, что предстоит самая главная задача: проверить на статистически достоверном количестве больных раком эффективность ПЧ у людей. Только потом можно будет предлагать ПЧ как проверенный и эффективный препарат в онкологические клиники. И в заключение Вадим сказал: «Я подсчитал и получается, что для проверки лечебного эффекта ПЧ даже у первой группы больных (весьма ограниченное количество) понадобится в тысячу раз больше сырья и, по крайней мере, в десять раз больше лаборантов для очистки промышленного количества ПЧ. Ну, и соответственно, новейшая лабораторная техника и во много раз большее помещение для лаборатории „ЧАГА“. И, конечно же, необходима в десятки раз большая финансовая поддержка. Какие мысли, дорогие коллеги?» «Половина химического корпуса пустует с тех пор, как умер профессор Крестовский, и никто больше не занимается очисткой терпинов для производства камфары и других лекарств. Годами простаивают прекрасные помещения для химических лабораторий», — сказала Ирочка. «Ты сможешь убедить отца в необходимости расширить лабораторию до размеров производственного корпуса „ЧАГА“? — спросил Рогов. „По-моему, отец давно ждет этого предложения“, — ответила Ирочка. „Я могу прислать на месяц — два бригаду опытных строителей. Они только что закончили переоборудование тракторного цеха, — сказал Васенька Рубинштейн. — Но кто будет платить рабочим и на какие деньги будут куплены стройматериалы? А сырье для препарата из чаги — где возьмем в таком количестве?“ Мы взглянули на московского гостя. Он кивнул Васеньке, показывая, что понимает важность вопроса, но не хочет прерывать строй разговора. Неожиданно выступил капитан Лебедев: „Я думаю, что в порядке шефской помощи медицинской науке министерство внутренних дел сможет регулярно поставлять в производственный корпус „ЧАГА“ такое количество березового гриба, которое обеспечит получение очищенного ПЧ, нужного не только для предварительных клинических наблюдений, но и постоянного планового лечения больных в Институте онкологии“. Сказав такую длинную и серьезную фразу, капитан Лебедев одну за другой выпил две рюмки коньяка и заулыбался, как школьник, отмахавший без запинки перед классом „Песнь о вещем Олеге“. „Отлично! — воскликнул московский экономист Рогов. — Вот преимущества социалистической системы, когда коллективные усилия различных звеньев народного хозяйства идут на пользу народного здравоохранения!“.