Юрий Коротков - Абориген

— Куда?! — завопил Борька. — Ты чо ж делашь?

— Мы всегда кладем, — испуганно сказала Ирина. — Чтобы гуще было.

— Дома порошка наешься. А пока забудь!

Через час в тишине раздавался только частый стук ложек по дну.

— А ну, кому еще — налетай! — Борька зазывно вращал поварешкой в ополовиненном котле.

— Некта-ар! — протянул Сан Саныч, поводя осоловелыми глазами.

Витя отдувался, опустив ложку.

Они переглянулись.

— Слабо по третьей?

— Однов а живем. Наливай!

Степан бросил миску у костра:

— У нас бы на катере сказали: могешь!

Ребята подходили один за другим:

— Спасибо, Абориген. Удивил!

Борька горделиво кивал.

Степан первый зачерпнул чаю из другого котла, глотнул— и замер.

— А это что?

— Чай, — пояснил Борька.

— Ясно — чай, заварка плавает. А еще что?

— Так это — с маслом… По-нашему.

Командир попробовал и тоже поставил полную кружку.

— Это с непривычки противно! Привыкнете — другого не захотите!

— Нет, — сказал командир. — По части ухи ты, конечно, мастер, а чай давай лучше по-нашему будем заваривать…

После ужина Алена мыла посуду. Борька, присел рядом.

— Помочь? — Он зачерпнул горсть песка, стал скрести миску.

Алена посмотрела на свои тонкие длинные пальцы.

— Совсем стерла…

— Задубеют. У меня во — ножом не порежешь.

— Задубеют, — усмехнулась Алена. — Буду по клавишам мозолями стучать… Я сегодня первый раз в жизни чистила рыбу. Думала, не смогу. Я ее боюсь. Первый раз на костре готовила… Смешно, да?

— Да нет… Чего смешного? — неуверенно сказал Борька.

— Первый раз одна из дому уехала… Мне справку достали. Освобождение. А я все равно поехала — выдержу или нет?.. Я ведь московский абориген. К асфальту привыкла, к метро. Горячую воду на день отключат — катастрофа! Я без театра не могу. Ты любишь театр?

— Не знаю…

— Ты что, не был? Ни разу не был в театре?!

Борька виновато помотал головой.

— Мы с тобой будто на разных планетах живем, — удивленно сказала Алена. — Вот прилетела я на твою планету — все незнакомо, все в первый раз.

— А какая она, твоя Москва? — спросил Борька.

— Разная… Как большая река, — улыбнулась Алена. — Протоки, притоки, старицы. И эти… соры…

Стройотрядовцы собрались в кружок у догорающего костра, Витя играл на гитаре. Борька не стал лезть в круг, расстелил спальник в лодке, присел на борт покурить. Ему было хорошо.

Подошел Степан, сел рядом. Они курили, глядя издалека на костер, на один общий, многоголовый, многорукий силуэт поющих ребят.

— А ты чего же? — спросил Борька.

— Пускай резвятся, — сказал Степан. — Вырвались из гнездышка… Здесь все москвичи. Я-то сам из-под Калуги, из деревни. Насмотришься в универе на этих, сытых, розовых… У нас там Ломоносова памятник — слыхал про такого?

— Но.

— Подойду, бывало, хлопну его по плечу: «Что, Михайло, двое нас здесь, крестьян, одни сынки кругом…» Вот любого из них брось в тайге, без еды, без огня — выживет?

— А чего? Иди по берегу, к людям выйдешь. Не дадут пропасть…

— Вот и я в Москве так же, — не дослушав, сказал Степан. — Только я-то выживу! У нас в деревне мужики крепкие. Я в жизни никому не кланялся. Все сам, вот этими руками, — и навоз кидал, и в районку заметки писал.

Стройотрядовцы разбрелись по палаткам, Алена одна осталась сидеть у костра, обняв руками колени.

— Расскажи про море? — попросил Борька.

— А что море? — Степан затянулся последний раз, глядя на Алену, бросил бычок. — Много воды… Ну ладно, бывай.

Он вразвалочку направился к костру, будто мимоходом задержался около Алены.

— О чем мечтаем?

— Так. Думаю… Тихо как… В Москве ведь такой тишины не бывает… Сто лет так же тихо было…

— И еще через сто будет. Может, погуляем?

— Нет, спасибо. Извини.

— Как хочешь, — Степан ушел.

Борька лежал в спальнике, через борт тайком смотрел на Алену. Здорово, наверное, жить ей на своей планете, среди таких же красивых людей, где нет гадов вроде Феликса…

В узкий круг мерцающего света шагнул из темноты командир.

— Ты почему не спишь?

— Тебя жду, — просто сказала Алена. — Посидим?

Борька отвернулся, чтобы не подглядывать, но все равно слышал тихий разговор.

— Не надо, Лен, — попросил командир.

— Увидят? — усмехнулась она.

— Ты же все понимаешь…

— Понимаю…

— Тебе завтра раньше всех вставать. Иди в палатку.

— Опять приказываешь?

— Прошу…

С утра до подъема Борька ушел выбирать сеть, но провозился, латая рваную ячею, и когда вернулся, на просеке уже вовсю кипела работа: собирались конструкции опор, гремела бетономешалка, ревел бульдозер, за рычагами которого сидел Степан, тянулась очередь с носилками — бетон заливали в опалубку.