Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

Как поступите вы как наш человек, ясно заранее. Но тут есть еще один аспект, и не менее важный, чем приведенный выше: вы должны совершить упомянутую подлость, пройдя через пустоты своей души, то есть представив свою подлость для себя и других как проявление доброты, честности, великодушия и прочих замечательных качеств, которыми, если верить газетам и журналам (и нашим писателям), наш человек наделен в высшей степени. Можете себе представить, что было бы с вами, если бы в вашей душе завалялись остатки упомянутых качеств, как остатки пищи между загнивающими зубами?! Конечно, сплошное душевное зловоние. А вам надо лишних полтора килограмма поднять, и зловоние это вам помешает. Теперь вам ясно, что к чему?

Этот воображаемый пример — самый простой. Наш человек обычно живет в ситуации неизмеримо более сложной. И проблемы перед ним возникают куда более запутанные. Наш человек обычно не штангу жмет, а статейки пописывает, картинки рисует, роли играет, указания дает, речи произносит, квартиру выбивает, путевку выколачивает, детишек в институт пропихивает и делает многое другое такое, в чем другой человек-негодяй проявляется не столь очевидно, не в одиночку и не столь уж беззащитно. и тут, должен я сказать, наш человек не идет ни в какое сравнение с человеком прошлого и остатками такового на Западе. Тут вы нашему человеку хоть голову отрежьте, а все равно поступит правильно. Вот почему у меня возникло сомнение насчет места стечения упомянутых выше качеств человека нашего общества.

На другой день высокий гость осматривал дачи академиков и окрестности. Директор таскал за ним раскладной стул, на который гость время от времени присаживался, а Юра — бутылку с армянским коньяком, к которой гость время от времени прикладывался. На сухом пригорке над ручьем гость встретил группу отдыхающих и вступил с ними в дружескую беседу. Говорили о летающих тарелках. Мы считаем, сказал гость на прощанье, что в этом вопросе еще над разобраться. Тут, конечно, есть много такого, что нам не подходит, но кое-что заслуживает. После ухода высокого гостя (он двинулся по направлению к своей резиденции) отдыхающие продолжали дискуссию о тарелках. Универсал сказал, что эти летающие тарелки у него вызывают одно принципиальное возражение: изо всех восьмидесяти тысяч свидетельств очевидцев ни одно не принадлежит пьяному. Ну а если уж никто в пьяном виде не видал этих тарелок, то их невозможно увидеть и в трезвом состоянии. И значит их вообще нет. Инженер сказал, что его смущает другое, а именно — что эти гуманоиды похожи обычно на местных жителей и говорят на местном наречии. Старик сказал, что его смущают утверждения наших ученых, будто эти гуманоиды построили у себя полный коммунизм. Если бы это было действительно так, то они давно засорили бы всю нашу планету изображениями своих вождей, насадили бы везде своих надсмотрщиков, разгромили бы капитализм и навязали бы нам свое сверхмарксистское учение. МНС сказал, что если бы у них был коммунизм, то им, во-первых, незачем было бы лететь к нам, так как у них всего было бы вволю, и, во-вторых, не на чем было бы лететь к нам, так как... в общем, сами понимаете почему.

Вечером снова был банкет в честь пребывания высокого гостя. На сей раз с отдыхающих собрали по пятерке на вино, включив сюда и траты на вчерашнюю выпивку. На банкете обстоятельный доклад зачитал директор, в коем рассказал высокому гостю о том, как претворяются в жизнь в доме отдыха решения февральского совещания санаторно-курортного отдела и личные указания товарища Сусликова. Последний в конце речи директора упал со стула. Его унесли в опочивальню. Отдыхающим объявили, что тов. Сусликов «устали и переутомились с дороги». Юра так часто совал всем в рожу свое удостоверение сотрудника КГБ, что в конце концов потерял его. Универсал помог Леночке раздеть высокого гостя и уложить его в... туалете, а сами предались любви на шикарной двухспальной кровати, покрытой красным шелковым покрывалом.

Русский народ не имеет в себе внутренних опор, и потому он бесформен. Вот, например, в компании идет такой разговор.

— Евреи уезжают. Теперь немцы начали рыпаться. А там, глядишь, и наш брат русский захочет уехать. Так ведь все могут разбежаться.

— А на каком основании мы их должны выпускать?

— Кто «мы»?

— Государство. Человек есть все-таки ценность для государства. Рабочие руки. Головы. И для обороны.