Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

Потом многих тружеников села наградили орденами (и среди них — нашу Матренадуру), а некоторым присвоили звание Героя Социалистического Труда (и среди них — нашей Мао Цзэ-Дуньке). Сельское хозяйство подняли-таки на недосягаемую высоту, и одни продукты питания начали стремительно исчезать из продажи, а другие столь же стремительно дорожать. Официально это именовали урегулированием цен в связи с улучшением качества продуктов. МНС снова исключили из списка кандидатов в кандидаты в члены КПСС. Мои попытки укрепить наши дружеские отношения, наметившиеся в деревне, не увенчались успехом. Я на него не обиделся. Когда я был молодой, я сам всегда замыкался, если кто-то пытался завязать со мной интимные отношения. Между прочим, это — один из принципов спунологии: в душу к себе не допускай никого, никогда, ни при каких обстоятельствах. Моя Душа — моя крепость!

Вот позвал меня партийный секретарь.

Предложил на стульчик рядышком присесть.

И шепнул на ушко: больше не базарь,

На тебя в бюро сигнал серьезный есть.

Я по-дружески советую, браток,

Смысл последних установок улови!

Время снова приближается не то.

Что поделаешь! На то и се ля ви!

Я пожал плечами. Мне-то все равно.

Я готов любую линию принять.

Пусть отменят либеральное дерьмо,

Пусть прошедшее воротится опять!

Я всего лишь заурядный рядовой,

Каких пруд пруди повсюду и везде.

Ради жизни нашей сверхпередовой,

Как положено, отвечу: буде cде!!

К исходу трудового года

Припоминаю я с тоской,

Что первозданная природа

Есть за чертою городской.

Что есть поля, что есть речушки,

Что есть как в сказке лес густой,

Что с петухами деревушки

Бывают за чертой за той.

Что сам я есть лишь часть природы,

Что жизнь с природою вольней.

И что все прожитые годы

Напрасно разлучался с ней.

Но все! Теперь другим я стану.

Оставлю прошлый кретинизм

И на природную нирвану

Сменяю шумный урбанизм.

Превозносить начну речушку

И на рассвете соловья.

И с петухами деревушку

Увижу, может, въяве я.

И каждой клеточкою кожи

Почувствую мирской простор.

И тратить жизнь начну... на то же,

На что и тратил до сих пор.

Электричка на огромной скорости уносила МНС из Москвы. Но Москва никак не хотела кончаться и выпускать его из себя. Дома, заводы, трубы, краны, дома, стройки... И всюду портреты Ленина и Генсека. Опять Генсека. И опять Генсека. И всюду лозунги «Слава Коммунистической партии Советского Союза!», «Да здравствует коммунизм — светлое будущее всего человечества!», «Да здравствует...», «Слава...» «Выполним...», «Претворим...» Можно подумать, усмехнулся МНС, что у нас сначала делают лозунги, а уж потом к ним пристраивают дома. Самый прогрессивный метод строительства!

Соседи по скамейке затеяли игру в подкидного дурака. Предложили МНС принять участие. Он сказал, что не умеет, чем вызвал всеобщее удивление и насмешку. Чего с них взять! — сказала толстая баба. Диссиденты! И МНС попросили пересесть на другое место. На новом месте уже затевалась выпивка. Вот это я умею, подумал МНС, но вряд ли они предложат разделить компанию. А за окнами стали появляться деревья. Промелькнула речушка. И опять дома, дома, дома... Миновали кольцевую автостраду — официальную границу города. Но город продолжался как ни в чем не бывало. Сколько было решений и постановлений об ограничении города, думал МНС. Какие только планы не строили! А он все растет и растет, наплевав на планы, решения и постановления.

Наконец поезд оторвался от города. И МНС ощутил в себе и в окружающих какую-то неуловимую перемену. Как будто они вышли из некоего поля тяготения и сбросили с себя тяжелый незримый груз. Мама, мама! — закричала девочка в соседнем отделении. Смотри, корова! Живая корова!

Утверждаю и настаиваю: в мире нет ничего прекраснее и обольстительнее для людей, чем карьера. Любая карьера. Мелкая или крупная, легкая или трудная, стремительная или удручающе медленная, закономерная или случайная, чистая или грязная, заслуженная или незаслуженная — роли не играет. Лишь бы это была карьера. Лишь бы ты, оглянувшись однажды на пройденный тобою жизненный путь, мог воскликнуть с ликованием в душе: да неужто это я? Кем я был и кем стал?! Откуда я произошел и во что обратился??!!?! Все равно, повторяю, кем ты был и кем ты стал. Важно лишь ощущение разницы. Один может воскликнуть, что он был простым работягой и к тому же дурак дураком, а стал... страшно сказать!.. членом Политбюро. Ах, если бы бедная покойная мама увидала! Ах, если бы одноклассники и однокурсники увидали!! Вот вам и ябеда! Вот вам и троечник! Вот вам и стукач!! Другой может воскликнуть, что был он простым крестьянским пареньком и к тому же дурак дураком, а стал... страшно слово вымолвить!.. академиком. Ах, если бы бедная покойная мама!.. Ах, если бы одноклассники и однокурсники!.. Вот вам и бездарь! Вот вам и прохвост! Третий может воскликнуть, что был он лодырем и проходимцем, а стал... до сих пор не верится... начальником милиции. Ах, если бы мама!.. Ах, если бы одноклассники!.. Ах!.. Ах!..